Эволюция сознания. Современная наука и древние учения. Е. В. Морозов

что абстракции стали приравниваться к реальной жизни. В. В. Налимов, например, приводит такой анекдот: «Профессор входит в аудиторию. Там никого нет. Он, как положено, начинает читать лекцию. Приходят двое – профессор радуется. Неожиданно выходят пятеро. Профессор грустно думает: „Придут еще трое, и опять никого не будет“». «Не так ли выглядят и наши модели, опирающиеся на числовое видение Мира?» – спрашивает Налимов.[21]

      В «Трактате о принципах человеческого знания» Дж. Беркли пишет: «Так как философия есть не что иное, как стремление к мудрости и истине, то можно было бы ожидать по разумным основаниям, что те, которые посвятили ей всего более времени и труда, должны наслаждаться большим спокойствием духа и веселостью, большей ясностью и очевидностью знания и менее терзаться сомнениями и затруднениями, чем прочие люди. Между тем на деле мы видим, что невежественная масса людей, которая следует по широкой тропе обычного здравого смысла и руководствуется велениями природы, по большей части бывает довольна и спокойна. Ничто обыденное не представляется ей необъяснимым или трудным для понимания. Она не жалуется на недостаток очевидности своих ощущений и находиться вне опасности впасть в скептицизм. Но как только мы уклоняемся от руководства ощущений и инстинкта, чтобы следовать высшему началу – разуму, размышлению, рассуждению о природе вещей, то в наших умах немедленно возникают тысячи сомнений относительно тех вещей, которые ранее казались нам вполне понятными. Предрассудки и обманчивость ощущений обнаруживается со всех сторон перед нашим взором, и, пытаясь исправить их при помощи разума, мы незаметно запутываемся в странных парадоксах, затруднениях и противоречиях, которые умножаются и растут по мере того, как мы продвигаемся дальше в умозрении, пока мы наконец после скитания по множеству запутанных лабиринтов не находим себя там же, где мы были ранее, или, что еще хуже, не погрузимся в безвыходный скептицизм». Далее Беркли совершенно справедливо замечает, что «если не всеми, то большей частью тех затруднений, которые до сих пор занимали философов и преграждали путь к познанию, мы всецело обязаны самим себе; что мы сначала подняли облако пыли, а затем жалуемся на то, что оно мешает нам видеть».[22]

      Математизация науки и стала тем облаком пыли, о котором говорит Беркли. Многие ученые, такие как Бертран Рассел, так и не смогли стать подлинно свободными мыслителями, прежде всего по тому, что не смогли освободиться от жестких рамок математики и логического анализа. Сведя всю философию к этим двум вещам, Рассел тем самым лишил себя той ничем не ограниченной свободы мысли, без которой невозможна истинно революционная философия.

      Элитарность науки, ее стремление свести наш живой мир к некой не существующей абстракции было замечено на самых разных социальных уровнях, и, прежде всего, в школе.

      Постепенно классическая наука стала повторять путь средневековой Церкви. Этот процесс как нельзя лучше описал австрийско-американский философ Пауль Фейерабенд, безусловно, один из самых прозорливых ученых

21

Налимов В. В. Разбрасываю мысли. В пути и на перепутье. М., 2000. С. 200.

22

Беркли Дж. Сочинения. М., 2000. С. 119–120.