Записки городского хирурга. Дмитрий Правдин

мне выбирать, я говорю так, как есть! УЗИ у нас в операционной сломалось, переносной рентген-аппарат тоже вышел из строя. Придется нам его на своем горбу обратно тащить вниз, чтоб в приемном покое обследовать. Вы же мимо этих кабинетов его провезли, могли бы и завернуть по дороге УЗИ сделать.

      – Послушайте, вы – хирург! Вот вы и разбирайтесь! Обследуйте, лечите!

      – Будем обследовать, только стены не лечат! Миша, давай носилки!

      «Скорики» ходко удалились, забрав свои именные носилки. Интерн отправился на отделение за другими.

      – И долго я еще тут валяться буду? – неожиданно на фоне наступившей тишины донесся из операционной крайне недовольный голос.

      На операционном столе, свесив вниз волосатую мошонку, покоилось тело, полностью лишенное одежды. Оно принадлежало относительно крепкому субъекту лет тридцати с опухшим от длительных возлияний лицом и грязными ногами. Растрепанные русые волосы почти полностью прикрыли правый глаз. Левый же, водянистого цвета, обрамленный вишневым кровоподтеком, мутным взором изучал окрестности. Субъект ковырял в носу.

      – Ну, че? В натуре! Долго мне тут еще лежать? – повторно осведомился потерпевший и извлек из недр правого носового хода порядочную козюлю. Ловко скатал ее в шарик и мощным щелчком отправил на пол. – Ну, тут есть кто-нибудь? – повысил он голос и запустил палец в левую ноздрю.

      – Лежи спокойно! – предупредил я пациента и принялся изучать его боевые раны. – Повернись! Ляг на живот! Подыми руку, другую! Ногу!

      Он хорошо выполнял команды, давая себя осмотреть со всех сторон, плохо представляя, где находится.

      – Тебя как звать?

      – Вова.

      – Вова, лежи смирно, я – доктор. Осмотрю тебя. Не брыкайся!

      – Добро! Доктор, а у вас пиво есть?

      – Кончилось.

      – Жаль. А спирту не нальете?

      – Позже. Осмотрю – после нальем.

      – Хорошо, – мечтательно вздохнул Вова и… заснул.

      Пока он блаженно спал, оглашая операционную прерывистым храпом, источая вокруг довольно мощное сивушное амбре, выяснилось, что у Вовы наличествовали пара-тройка царапин на спине и груди, незначительная рана на животе, похоже, от кухонного ножа, и две маленькие вавки на правом плече. Давление в норме, пульс лучше, чем у меня. Его существованию ничто не угрожало.

      Промыл рану на животе перекисью водорода и, расщедрившись, ушил ее аж двумя швами. Все это время Вова причмокивал во сне и вытягивал губы в узкую трубочку, пуская тягучую слюну. Обработку раны он проспал. Принятый накануне дома алкоголь обезболил сильнее всякого наркоза.

      – Фу, еле нашел! – вбежал в операционную интерн, толкая перед собой пустую каталку с надписью «4-е Х.О.».

      – Молодец! Перекладываем. Вези этого молодца в блок экзогенной интоксикации.

      Так официально, чтоб не оскорбить чувств выпивающей публики, официально называлось место, куда помещали до полного вытрезвления лиц, не нуждавшихся в госпитализации на отделения, но в силу известных причин временно лишенных возможности