Заговор сионских мудрецов (сборник). Михаил Веллер

прикидывали новый маршрут до усть-куломского магазина. Дебатировался вопрос о разделе заработков. Сомневались насчет постройки моста: пусть речушка плевая, вброд переходили, однако – инженерия!..

      Каждый вечер в половине седьмого Прокопенюк являлся к директору докладывать о ходе работ. Половицы победно скрипели под его кирзачами, брезентовая куртка вкусно пахла скипидаром и хвоей, взгляд из-под кепочки являл достоинство. Ребятки выказывали рвение, крутая пахота не сгибала: дорога рвалась вперед полным ходом.

      К первому июля он доложил:

      – Два километра девятьсот – как одна копеечка!

      – Спасибо за работу! – ответил Литвиненко и стиснул ему руку.

      Первое августа:

      – Есть пять семьсот!

      – Спасибо за работу!..

      – Спасибо в стакан не нальешь, – хмуровато сказал Прокопенюк.

      Зашедший за подписями бухгалтер в негодовании потряс кулачками. Жора, молодой бригадир молдаван, одобрительно хрюкнул.

      – Тебе что – мало? – угрожающе протянул Литвиненко. – Твои бездельники в этом месяце по…

      – …шестьсот двадцать, – услужливо подсказал бухгалтер.

      – А вламывали как?

      Усть-Кулом постепенно разделился на два лагеря: команда Прокопенюка – и все остальные. Прокопенюковцы получали шестьсот-семьсот на круг. Им продавали в неделю по две банки тушенки и сгущенки, хотя полагались они всем работающим в лесу, а также индийский чай, который на прилавок не выставлялся и шел как бы через спецраспределение. В день получки по личному распоряжению директора им отпустили в специальной кладовке орсовского склада по бутылке коньяка, который в магазине отродясь не стоял: исключительно водка и красное.

      Обделенный же лагерь нарек эту рабочую гвардию рабочей аристократией и в свою очередь расслоился на две неравные части: первая, составлявшая подавляющее большинство, завидовала завистью обычной, то есть черной, и ратовала привести прокопенюковцев к общему знаменателю и даже репрессировать за рвачество; вторая же, меньшая часть завидовала завистью белой, то есть строила козни, как бы самим проникнуть в привилегированный круг, и при этом условии была согласна примириться с создавшимся положением. Продавщицы вели с Прокопенюком взаимовыгодные переговоры об устройстве своих мужей. Смазчик Пронькин, известный алкаш, после аванса гонялся за Прокопенюком с цепью от пилы, требуя восстановить равноправие.

      А из райкома регулярно запрашивали с доброжелательной требовательностью:

      – Как осваивается фронт работ?

      – Согласно графика! – кричал Литвиненко, прижав для лучшей слышимости руку рупором к трубке. – С превышением нормативов!

      – Ты подсчитал, на сколько процентов повысится использование техники?

      – На одиннадцать и семь десятых! – бухал он без боязни: контора подгонит нужный результат.

      – Так это же прекрасно! – ликовала трубка. – А производительность труда?

      – Экономисты мои обсчитывают, – врал Литвиненко.

      – Прикидочную цифру можешь назвать? Нам надо включить