Заговор сионских мудрецов (сборник). Михаил Веллер

Мятежников то есть, – поспешно поправился он.

      – Кого?! Откуда ждали?!

      – Не могу знать. Князь Трубецкой обещал… Семеновский полк, про лейб-кирасир еще говорили…

      – И до скольки стояли?

      – До четверти четвертого пополудни.

      – А дальше что?

      – К конноартиллерийской полубатарее огневой припас доставили.

      – И что?

      – И взяли каре на картечь.

      – И что?

      – И… и все…

      – Дистанция огня?

      – Сто саженей.

      – Досягаемость твоего ружейного огня?

      – Сто пятьдесят саженей.

      – Па-ачему не перебили орудийную прислугу?!

      – Огневых припасов при себе не было.

      – Па-ачему не было?!

      – Утром торопились.

      – А кавалерия где была?! – загремел Буденный, вступая. – В один мах достать! – возбужденно спружинил на полусогнутых. – Кого учили – кавалерией не пренебрегать? Да я бы с полуэскадроном вырубил эту гниль!

      Получил еще пинок в то же больное место и, кривясь, сел.

      – Почему не взяли на штык? – продолжил Жуков.

      – Упустили время.

      – Почему упустили.

      – Стояли…

      – Чтоб у тебя хер так стоял!!! – взорвался Жуков и грохнул кулаком, сбив графин: звякнуло, потекло. – Козел! Кретин! Мудак! Кто тебя, мудака, в офицеры произвел?! Я спрашиваю – где учился?! Ма-ал-ча-а-ать!!! Повесить этого пидора! Повесить!

      – Генерал Мале. – покашлял Горький, мысленно хваля себя, что так ко времени дочитал до «М». – поднимая восстание против Наполеона, сбежал из желтого дома. Из какого же дурдома, дорогой вы мой человек, сумели выбраться вы?..

      – Семен, пиши. За отсутствие плана операции… За необеспечение материального снабжения операции… За полное отсутствие управления войсками в бою, по влекшее срыв операции и уничтожение противником вверенных частей… За полное служебное несоответствие званию и занимаемой должности… Твою мать, да тебя нужно было повесить до того, заранее, глядишь чего бы и вышло.

      Буденный покрылся мелким бисером и зацарапал пером. Горький гулко прокашлялся в платок, высморкался и утер слезы:

      – Голубчик, а вам солдатиков, зря перебитых, не жаль? С картечной пулей в животе на льду корчиться – это ведь не комильфо… в смысле – не комфорт. Похуже петли-то. А ведь всё русские люди, вчерашние крестьяне… вы же их обманули, они вам доверились.

      – А нам, дворянам, только свой животик дорог. – Буденный обрадовался поводу оторваться от письма. – А солдатня, пушечное мясо, серая скотинка – это нам по хер дым, не колышет.

      Жуков махнул рукой:

      – Солдат вам бабы новых нарожают, Россия велика. Положил бы за дело – не жалко. Операция провалена бездарно. Преступно!

      Стукнув прикладами, сменились часовые у дверей.

      Князь исхитрился подать себя со столь глубинным скромным достоинством, что конвоиры на миг вообразились почетным эскортом. Изящен, как кларнет, причем отчего-то юный, подумал Горький, озадаченный странностью собственного сравнения. Эть, трубка клистирная, засопел