Мой личный врач. Нора Дмитриева

голова раскалывается… Тебе дед звонил?

      – Звонил в четыре. Сказал, что у него заседание совета компьютерного музея, и он будет ночевать в Москве у Томилина.

      – Мамуль, ты бы с ним поговорила, ему уже 84, он плохо видит, плохо слышит, а мотается в Москву на электричках. Ведь в доме несколько машин и шофер есть… Да и Агнесса его может отвести или Галя…

      – Антоша, ты же его знаешь…

      – Да уж, знаю, упертый апологет общественного транспорта. – Антон Зиновьевич повернулся ко мне. – А вы мне таблеточку-то дадите?

      – Давайте я вам лучше шейно-воротниковую зону помассирую, и тогда головная боль пройдет без таблетки…

      Антон Зиновьевич бросил на меня быстрый цепкий взгляд.

      – Что ж, если вы, как специалист, считаете, что это лучше, то моя шея к вашим услугам.

      У него была крепкая шея, мускулистая спина, но на загривке мои пальцы ощутили зажатость мышц и некоторые изменения хрящевой ткани, свидетельствующие о начальном этапе остеохондроза…

      – Расслабьтесь и думайте о чем-нибудь хорошем, например, о том, что волею Всевышнего все чиновники вдруг стали поголовно бессребрениками и радетелями за общее благо.

      Он хмыкнул:

      – Утопия, однако…

      Пока мои руки разминали плечи и шею Антона Зиновьевича, я мысленно приказала ему выбросить из головы все заботы и представить себе что-то очень приятное и спокойное, например, синее теплое, как парное молоко, море и легкие волны, на которых так приятно покачиваться, лежа на спине…

      Антон Зиновьевич всхрапнул.

      – Лиза, – прошептала Вера Дмитриевна, – он уснул!

      – Да, – также шепотом ответила я, – но через пять минут проснется.

      Заканчивая массаж, я нажала на рефлекторные точки над ключицей, Антон Зиновьевич вздрогнул, открыл глаза и запустил пальцы в свою роскошную шевелюру.

      – Надо же, я вроде как прикемарил маленько…

      – Как вы себя чувствуете? Голова болит?

      Он помолчал, словно прислушиваясь к себе, и сказал с удивлением:

      – Нет, ничего не болит, самочувствие отличное, только есть очень хочется…

      – Вот и хорошо…

      Когда Антон Зиновьевич, поцеловав мать и пожелав ей спокойной ночи, выходил из комнаты, он неожиданно обернулся ко мне:

      – У вас действительно золотые руки, Лиза, но вы опасный человек…

      – Почему?

      – Усыпите, а потом все тайны выведаете.

      И хотя сказано это было с улыбкой, глаза у него оставались серьезными.

      Когда Антон Зиновьевич ушел, Вера Дмитриевна долго смотрела на закрывшуюся за ним дверь.

      – Знаете, Лиза, у меня замечательный сын! И странно, как это я, бестолковая, взбалмошная баба, одна, без мужа, сумела его таким вырастить?

      Слава богу, вопрос был риторический, и мне на него отвечать было не нужно, потому что я пока еще ни к какому выводу по поводу личности господина Шадрина А. З. не пришла: нормальный капиталист, живет