Зло из телевизора. Геннадий Сорокин

на гражданку Андрейчук, то мои ушлые коллеги запрячут их куда подальше. Мухлеж напоказ выставлять никто не любит, а так – не разберутся, что именно я запрашиваю, и привезут все материалы чохом. Осень настала. Пора насильнику-каратисту показать свои уши. Или оскал. Тут уж как получится».

      Не успела опуститься на город быстрая осенняя темнота, как ко мне в кабинет влетел Далайханов.

      – Андрей, у нас ЧП! Насильник объявился. Ты не поверишь, он совершил нападение в том же сквере, что и в апреле.

      – Мать его! – взъелся я. – Будь моя воля, я бы этому Еремченко собственноручно морду разбил и никогда бы в этом не раскаялся. Привык, падла, мамочкой прикрываться. Прокурор ему посоветовал! Чего стоишь? Бери с собой Симонова, и поехали на место.

      Заброшенный сквер в Заводском районе состоял из короткой основной аллеи, связывающей две оживленные улицы, и двух пешеходных дорожек, пересекающих аллею в начале и в конце пути. Детские площадки в сквере были давно разрушены, лавочки разломаны, газоны заросли сорной травой. Городское освещение в сквере не работало: то ли хулиганы побили все фонари, то ли его отключили для экономии электроэнергии.

      К моменту нашего прибытия сквер утопал в темноте, и только предполагаемое место происшествия освещалось фарами милицейских автомобилей.

      «До восхода солнца мы тут ничего не найдем, – решил я. – При таком скудном освещении мы только все следы затопчем».

      – Где Еремченко? – спросил я.

      – Я здесь, – недовольным тоном ответил из темноты начальник Заводского уголовного розыска.

      – Я тебя предупреждал или как? Тебе недосуг было по горячим следам насильника искать, так теперь в темноте его поищи.

      – Собака след взяла, – пробурчал Еремченко. – До остановки довела и потеряла.

      – Значит, так! – распорядился я. – До утра обеспечь охрану места происшествия. Можешь сам тут ночевать, можешь из отдела силы привлечь, но запомни: если на эту полянку ступит нога человека, ты лично получишь выговор от Большакова. В область я не полезу, а от начальника городского УВД взыскание обеспечу. Тебе все понятно?

      – Понятно-то понятно, – процедил сквозь зубы Еремченко, – только кто сказал, что это тот же самый насильник? Снаряд в одну воронку два раза не падает. Каратист наш вроде бы умный парень был, а тут – идиотизм. В том же самом месте бабу в кусты потащил.

      Я не стал с ним препираться и велел привести к моему автомобилю потерпевшую. Возрастом, внешностью и телосложением она была похожа на Андрейчук. Схема нападения была той же самой, но с поправкой на темное время суток.

      – Когда я лежала на земле, – срывающимся в плач голосом рассказывала потерпевшая, – то он душить меня начал. Сзади на шею руками надавил, я захрипела, он ослабил хватку и стал ерзать по мне, а потом поднялся и убежал. Примет его я никаких не запомнила, но изо рта у него пахло мятной жевательной резинкой. Он, когда на мне возился, дышал мне прямо в лицо. Плавки попортил, сволочь…

      – Как