Горячие дни. Джейн Энн Кренц

он будет инстинктивно избегать переулка. Вот так страх работает на парапсихическом уровне. Обычно.

      Но есть одна проблема. Когда пытаешься установить ответный страх, всегда существует вероятность, что он рикошетом ударит по тебе. Некоторые люди принуждают себя преодолеть свои страхи. Но по опыту Лютер знал, что такое поведение не в характере задир.

      Он ослабил психическое давление. Цветастая Рубашка успокоился.

      – Тебе хочется поскорее вернуться в гостиницу, – сказал Лютер. – Ты слегка перепил. Иди проспись.

      – Ага, ладно, – прошептал Цветастая Рубашка, опять забеспокоившись. – Слишком много алкоголя.

      Он поспешил к перекрестку и перешел улицу. Вскоре он исчез за углом, направляясь к Калалауа, где яркий свет береговых отелей сулил безопасность.

      Лютер тяжело оперся на трость, ощущая тяжелый груз только что содеянного. Он ненавидел эту часть работы. Всегда приходится платить за то, что он применяет свой дар на таких, как Цветастая Рубашка.

      Пусть этот мерзавец заслужил то, что получил, но факт остается фактом: битва изначально была неравной. У Цветастой Рубашки не было шансов, ни одного, даже если бы он знал, чем шандарахнуло по нему.

      М-да, отвратительно.

      Глава 2

      Закрыв ресторан на ночь, они, следуя традиции, отправились по Кухио-авеню в «Удон-Пэлас». Милли Окада, владелица ресторана, принесла им по огромной порции горячего, ароматного мясного супа и сытной лапши. Ставя миску перед Лютером, она с пониманием посмотрела на него.

      – Ты как? – спросила она.

      – В порядке, Милли. – Лютер взял палочки. – Очень хочется твоей лапши. Ночь была долгой.

      – Ты опять в депрессии, – сказала Милли. – А по идее настроение у тебя должно бы улучшиться – ведь нога почти зажила.

      – Это точно, – согласилась Петра. – Но настроение у него не улучшилось. Напротив, ухудшилось.

      Рана действительно зажила, но нога никогда уже не станет прежней. До конца жизни ему придется ходить с тростью. Лютер почти смирился с этим фактом, однако сегодня причина плохого настроения заключалась в другом. Он не знал, как всем объяснить, в чем состоит реальная проблема.

      – Я чувствую себя лучше, – возразил он. – Просто немного устал, вот и все. Я же сказал: ночь была длинной.

      – Принесу-ка я тебе еще пива, – сказала Милли.

      Она исчезла за красно-белыми занавесками, отделявшими кухню от обеденного зала.

      – Милли и Петра правы, у тебя опять депрессия. – Уэйн палочками подцепил порцию лапши. – Согласись на ту работу в «Джонс и Джонс». Тебе сразу станет лучше.

      – Верно, – сказала Петра. – Это поможет тебе выбраться из уныния, в котором ты вязнешь последние два месяца.

      Лютер обвел их взглядом.

      – То, что предлагает Джонс, это не работа, она высосана из пальца. Так, пару дней понянчиться на Мауи с какой-то фифой.

      – И что? – Уэйн постучал палочками о край миски. – Это все равно работа. Это означает, что ты снова