Хорошее время, чтобы умереть. Марина Серова

понятно, – согласилась я, – сейчас редко кто живет в дружбе со своими соседями. А тем, кто все-таки живет – мое восхищение. Но родственники-то! С ними, я считаю, надо поддерживать цивилизованные отношения…

      – Вы совершенно правы! – вдруг воскликнул молчавший до того гость и даже вскочил со стула. – Именно родственники – наша семья, наша опора в трудную жизненную минуту. Вот у меня совсем недавно был такой случай…

      Глаза Андрея округлились, и он, повернувшись к Дарию, рявкнул:

      – Послушайте, господин писатель!

      – Да, да, – с готовностью подался вперед родственник начальства, – слушаю вас очень внимательно.

      Андрей посмотрел на меня с недоумением: мол, нет, ты видела?! Ну что за идиот!

      – Вам мама в детстве не говорила, что встревать в разговор посторонних людей некрасиво?

      – Моя мама в детстве жила в деревне у своей бабушки, и меня у нее в то время не было.

      Я невольно прыснула. Дарий посмотрел на меня удивленно. Я поспешила изобразить кашель, чтобы скрыть за ним свой смех.

      – А вам, девушка, надо пить синекот, это лекарство такое, от кашля. Я по телику в рекламе видел. Очень, знаете, помогает. Вот у меня недавно был случай…

      Андрей снова перебил Дария:

      – Извините, господин писатель. Мы с коллегой скоро закончим свой разговор и тогда послушаем вас, хорошо?

      – Хорошо, хорошо, – с готовностью согласился гость и сел на место, – как скажете.

      Андрей повернулся ко мне.

      – Так вот, я и говорю… Кстати, о чем я говорил-то?

      – О соседях, – подсказала я.

      – Ага, вот я и говорю, ненавидели ее соседи, дружно, всем подъездом, а может, и всем домом. Если посчитать всех, кто имел на Ягудину зуб, наверняка десятка три наберется. Вот как в таком случае искать убийцу, Тань?

      – Подожди, Андрюша, но, если столько подозреваемых в деле, почему вы задержали одного Романа? За что ему такая честь? По-моему, рядом с ним в кутузке должны сидеть и все остальные – его бабушка, дедушка, отец… Наверняка еще и десяток соседей отыщется, тех, кто ненавидел Ягудину и науськивал своих котов мочиться на ее порог. А убить таким способом, каким ее убили, – наука нехитрая…

      Мельников ничего не успел ответить мне.

      – А это про какую Ягудину вы говорите, ребята? – снова встрял в разговор гость. – Уж не про ту ли старушку, о которой мне дядя рассказывал? Которую топориком недавно пристукнули… Вот ведь времена, а! Новый Раскольников, значит, объявился? Да, этот мир не меняется.

      Писатель горестно покачал головой. Мы с моим другом переглянулись.

      – Но нашу старушку убили не топором, – возразил Мельников.

      – Как?! А дядя сказал – топориком для рубки мяса.

      – Нет, Иван Матвеевич что-то напутал или забыл. Ее убили чем-то острым, предположительно шампуром.

      – Шампуром? А как же можно раскроить голову шампуром? – округлил глаза Дарий.

      – А кто сказал, что ей раскроили голову? Ее скорее уж проткнули. Через глаз, до самого затылка. Аж часть мозга вытекла