Любовь и страсть Сухово-Кобылина. Трагедия великого драматурга. Елена Майорова

началась для нее новая эпоха. В ней университет больше и больше становился средоточием русского образования. Все условия для его развития были соединены – историческое значение, географическое положение и отсутствие царя»[4].

      Молодой дворянин с увлечением изучал математику, физику, химию, астрономию, минералогию, ботанику, зоологию, сельское хозяйство и философию.

      Философский салон Марии Ивановны пополнился новыми лицами: товарищами Александра по университету. Это были А.А. Дмоховский, будущий писатель И.А. Гончаров, П.Н. Кудрявцев, А.Д. Галахов. «Под влиянием своего друга детства, впоследствии знаменитого русского эмигранта Герцена, Александр обратился к литературным занятиям, и особенно к философии Гегеля».

      Идейным вождем салона стал в это время третий домашний учитель Николай Иванович Надеждин (1804–1856), который готовил Александра в университет и продолжал заниматься с ним и с его сестрами и после поступления юноши в учебу. Сын провинциального священника, воспитанник Рязанской духовной семинарии и Московской духовной академии, он «сделал себя сам» и стал многосторонним ученым-гуманитарием и литературным критиком. С 1832 по 1835 год Надеждин в звании ординарного профессора преподавал в Московском университете теорию изящных искусств, археологию и логику. Он не читал по тетрадке, как профессора того времени: его лекции были блестящими импровизациями, производившими глубокое впечатление на слушателей, хотя некоторые из них, например Константин Аксаков, находили впоследствии в чтениях Надеждина отсутствие серьезного содержания. «Николай Иванович был молодой человек среднего роста, худенький, с вдавленной грудью, с большим и тонким носом и с темными волосами, спускавшимися на высокий лоб, – вспоминал один из слушателей. – Читая лекции, он всегда зажмуривал глаза, точно слепой, и беспрерывно качался, махая головой сверху вниз, будто клал поясные поклоны. И это размахивание гармонировало с его размашистой речью, цветистой и искрометной, как горный поток».

      Н.И. Надеждин

      Василий Александрович много времени проводил в Выксе, и старший сын – любимец Марии Ивановны – имел в доме большое влияние как единственный мужчина, наследник имени и состояния. Матушка подарила сыну столярный станок, говоря, что по методе Ж.-Ж. Руссо ему надо выучиться работать руками. Озорник и неслух Александр действительно научился столярничать, и простая физическая работа, не чуждая ему с младых ногтей, сильно пригодилась в его непростой взрослой жизни.

      Молодой барин рано проявил интерес к противоположному полу. Злопыхатели утверждали, что он беззастенчиво пользовался «правом первой ночи», причем противящихся крепостных-новобрачных собственноручно порол. Впоследствии, как говорится, был удачлив в любви: в свете слыл повесой и пожирателем сердец.

      Это не мешало Сухово-Кобылину очень серьезно относиться к занятиям в университете. Впрочем, они чередовались с посещениями театра, светскими удовольствиями,

4

Герцен А.И. Былое и думы. Ч. 1, гл. 6.