Разрешите доложить! . Евгений Лукин

дела у меня, служивый, ты уж не обессудь…

      И – рысит уже чуть ли не вприпрыжку вниз по оврагу.

      Странный колдун, подозрительный…

      А полянку, между прочим, искать пришлось: они ж одинаковые все, квадратные. Еле нашел. Один был ориентир – яма из-под банок. Так они уже ее засыпали и травинок понавтыкали. Под деревом, понятно, пупырчатый навытяжку – опасливо на Пинькова поглядывает, но не давешний – другой, хотя и одноглазый, хотя и ухо откушено. Потому что увечья, товарищ старший лейтенант, сразу видно, давние.

      Сориентировался Пиньков на местности и приступил. Но это легко сказать: «Так же, как сюда попал, только наоборот», – а вы попробуйте, товарищ старший лейтенант, из стойки «смирно» совершить поворот через правое, смешно сказать, плечо и отпечатать строевым два шага назад! Спиной вперед то есть. Да нипочем с непривычки не получится!

      Опять же нервничать начал. Время-то идет! Это мы с вами, товарищ старший лейтенант, знаем, что на плацу и в овраге оно идет по-разному, а Пиньков-то еще не знал!.. А нервы в военном деле, разрешите доложить, вещь серьезная. Помните того приписника, который на прошлых сборах в фотографа стрелял? Ну как же! Три километра с полной выкладкой, а потом еще полоса препятствий. Переваливается из последних сил через последнюю стенку, а за стенкой фотограф ждет. «Улыбнитесь, – говорит, – снимаю!» А патроны-то – боевые! Хорошо хоть не попал ни разу – руки тряслись…

      Так вот, бился-бился Пиньков – аж взмок. Да еще автомат тут мешается! Снял его Пиньков, отложил на травку, решил сначала тренаж без автомата провести, а потом уже с автоматом попробовать.

      А тут и сумерки наступили – в овраге-то темнеет быстро. Мрак, товарищ старший лейтенант. Видимости – ноль. Так, кое-где глазенки желтые сверкнут на секунду, банка о банку брякнет, да еще шум от рытья земли передними лапами то здесь, то там. Ночная жизнь, короче.

      И вдруг – получилось! Достиг-таки рядовой Пиньков необходимой четкости исполнения. Глядь – стоит он опять перед строем, как будто и секунды с тех пор не прошло.

      …Ну, в строю, понятно, шевеление – шутка ли: бойцы на глазах пропадать и появляться начали! Старшина догадался – скомандовал: «Отделение, разойдись!» И кинулись все к Пинькову.

      Доложил Пиньков что и как. Старшина в затылке скребет, рядовой состав тоже удивляется – не знают, что и думать. Не стрясись такое прямо перед строем – ни за что бы не поверили…

      Краска? Какая краска? Ах, на сапогах, зеленая… Так ведь они с колдуном по полянам шли, товарищ старший лейтенант. Травка, значит, слегка пожухла, так гномики ее, видать, подновили слегка. А гуашь – она ж маркая…

      Разрешите продолжать? Есть!

      – Э, браток! – говорит вдруг старшина. – А автомат-то твой где?

      Смотрят все: нет автомата.

      – Стало быть, – бледнея, говорит Пиньков, – я его там оставил…

      – Э, браток… – говорит старшина.

      А что тут еще скажешь? Сами знаете: «За утрату и промотание казенного имущества…» Ну, промотания, положим, никакого не было, но утрата-то налицо!.. Ясно, короче, что хочешь не хочешь, а придется Пинькову туда опять лезть.

      – Стройся! –