Звездная пыль калибра 5,56. Олег Шовкуненко

проиграл, – конец будет один и тот же. С Земли их ушло более двух сотен. Элитное подразделение. Гордость Второго Корсиканского парашютно-десантного полка. Все были молоды, полны сил, безудержно влюблены в жизнь. Благородные порывы, высокие слова! Спасители мира хреновы! Сначала Такер, потом Жерес, Манзони, Фельтон, все остальные, а под конец Николай – его лучший друг… Все погибли!

      У Грабовского вдруг закружилась голова. Что-то коснулось его мозга. Легкий, едва ощутимый контакт, в котором послышалась неожиданно жесткая команда: «Марк, тревога!» Что это? Приходя в себя, лейтенант помотал головой. Мозги прояснились, но чувство опасности осталось. Марк осмотрелся. Вроде бы все в порядке. Чистое безоблачное небо, ровный гул двигателей, спокойные уверенные лица пилотов. Так в чем же загвоздка?

      – Жорж, как дела у нас? – Грабовский решил сравнить свои ощущения с ощущениями пилотов.

      – Все путем. – Чувствовалось, что Пери наслаждается своей стихией. Рука нежно поглаживает биоконтактор, взгляд блуждает среди облаков, на физиономии – мина блаженства.

      – Все путем – этого мало! – Лейтенанту не понравилась расслабленность капрала. – Курс? Энергия? Двигатели?

      – Да успокойтесь вы, господин лейтенант, – вступился за партнера второй пилот капрал Рутов. – Энергетика в порядке, тяговый импульс стабильный. Так что максимум через час сядем в столичном космопорту.

      – А приборы? – Марк удивился этому вопросу. Он не думал о приборах. Язык вышел из-под контроля и самостоятельно проявил любопытство.

      – Приборы? – Алексей с удивлением посмотрел сначала на Пери, затем на командира. – Какие же у нас приборы? По вашему приказу мы отключили всю автоматику. Летим, как на доисторическом кукурузнике.

      Грабовский не знал, что такое кукурузник. Наверное, что-то очень нехорошее, поскольку флаер обиделся: сотни шкал и индикаторов взбешенно зыркнули на людей. Затем машина встала на дыбы и, едва не совершив мертвую петлю, принялась круто менять курс.

      Дьявольщина! Марк въехал лицом в панель контроля да так и остался торчать в ней, придавленный силой перегрузки. Искры из глаз разлетелись по всей кабине. Лейтенант с трудом навел резкость. Что такое? Перед глазами ошарашенного Грабовского сияло полностью активированное рабочее место бортинженера. Мгновение назад безмолвное, словно ночное кладбище, сейчас оно переливалось ярче, чем огни дискотеки.

      – Что происходит? – Марк с трудом оторвал физиономию от мерно гудящей панели.

      – Мы потеряли контроль! – Пери что есть силы вжимал руку в разъем биоконтактора, но его усилия абсолютно не отражались на пилотировании. Флаер больше не реагировал на мысленные приказы. Предав свой экипаж, он перешел в режим скоростного спуска.

      – Мы падаем? – Марк почувствовал, как машину начало трясти.

      – В том-то и весь фокус, что нет. – Смирившись с потерей управления, Рутов склонился над навигационной системой. – Автоматика включилась самопроизвольно. Автопилот