Буриданы. Гибель богов. Калле Каспер

после того, как папаша Пээтер нас бросил, мы с Кристель все каникулы проводили у нее, летом иногда несколько месяцев подряд. Мы так ждали, когда же опять поедем в Силла, дома после смерти бабушки стало очень нервно, мама вечно билась в истерике. Я понимаю, ей было нелегко, но все же – единственное место, где я чувствовала себя спокойно и уверенно, это у тети Софии. Да, обязательно поеду.

      Принесли десерт, Анника хотела заказать еще кофе, но Кая бросила взгляд на часы и вздрогнула:

      – Ужас, я опоздаю на самолет.

      Глава пятая

      Дорога домой

      Маша Кае рукой до тех пор, пока синий руассийский автобус не скрылся за поворотом, Анника повернулась и медленно побрела к метро. Пьер, правда, сказал ей, чтобы она непременно взяла такси, но куда ей было спешить? Запись, наверно, еще не закончилась, пока Пьер поедет из студии в театр, поспорит или даже поругается с директором (последнего Анника все же от мужа не очень ожидала, Пьер не был по натуре бойцом), и доберется домой, пройдет не меньше, чем часа полтора, а сидеть одной в пустой квартире и нервничать не было никакого желания.

      Стемнело, загорелись фонари, в Гарнье было пусто и тихо, наверно, опять не было спектакля, большинство их сейчас шло в Опера Бастий. Анника пела в Гарнье только однажды, «Альчину», опера ей совершенно не нравилась, была скучной, монотонной, но она согласилась, чтобы хотя бы раз попасть на сцену этого прекрасного театра. В зале она сидела чаще, когда она только перебралась в Париж, они с Пьером часто ходили сюда на балет, для Анники это было настоящим событием, ее детство прошло в «Ванемуйне», не только на спектаклях, но и на репетициях, она знала наизусть все великие балеты (их было немного, намного меньше, чем великих опер) и однажды напугала маму почти до смерти в лесу, при сборе ягод, когда спрятала в букетик цветов кусок веревки и потом с криком вытащила его, сделав вид, что ее укусила змея. Ребенком она хотела стать именно балериной и не успокоилась, пока мама не отвела ее в театр к репетитору, и та, обследовав ее, строго не сообщила: «Никаких данных. Если очень хочет танцевать, пусть идет в кружок народного танца.» Это было первое большое разочарование в жизни Анники, настолько большое, что когда спустя много лет мама, слушая ее пение, спросила: «Не хочешь ли пойти показать голос нашему хормейстеру?», она даже брыкалась вначале …

      – Мадемуазель, могу я вам чем-то помочь?

      Юноша, который к ней с этими словами обратился, был симпатичен и на вид даже интеллигентен, напоминал Пьера во времена их знакомства, и Аннике даже стоило труда ему не улыбнуться, тот мог интерпретировать это как аванс, и поди потом отделайся от него. Поэтому она вежливо, но прохладно поблагодарила, и ускорила шаг, чтобы больше не давать юбочникам повода приставать. Она ведь была не вертихвосткой, а порядочной девушкой из маленького провинциального городка, в жизни которой было только четверо мужчин, а после бракосочетания – никого, кроме законного мужа. Да и двоих из трех прочих можно было назвать ошибкой, оба раза она по неопытности позволила себя соблазнить, однажды на Рухну, когда краснощекий