Русь и Орда. Михаил Каратеев

берег в этом месте спускался к воде крутым обрывом, и взобраться на него не смогло бы ни одно крупное животное. Воткнув возле себя в снег рогатины и проверив, легко ли ножи вынимаются из ножен, Василий и Никита наложили по стреле на тетивы луков и устремили глаза на полуостров, где, судя по яростному лаю, собаки уже увидели кабанов.

      Вскоре впереди раздался треск ломаемых кустарников, и на перешеек со злобным хрюканьем выскочило небольшое стадо диких свиней. Увидев перед собой охотников, животные на мгновение остановились в нерешительности, но затем, следуя примеру своего вожака, все разом бросились в проход между ними, устремившись к спасительной опушке леса.

      Воздух одновременно прорезали две стрелы, в стаде раздался болезненно-яростный рев, и два животных, падая, вскакивая и снова падая, завертелись на снегу, в то время как остальные с быстротою ветра скрылись в лесу. Свинья, в которую стрелял Никита, после нескольких судорожных прыжков опрокинулась на спину и задергалась в конвульсиях. Стрела угодила ей в бок с такой силой, что наконечник ее вышел из другого бока. Но секач, которому стрела Василия пронзила шею, несмотря на тяжелую рану и кровь, хлеставшую у него из пасти, почти сразу твердо стал на ноги и, пригнув к земле голову, вооруженную страшными клыками, бросился на своего противника.

      Василий, уже вблизи, выпустил в него вторую стрелу, глубоко ушедшую зверю в холку, а затем, видя, что кабан продолжает бежать как ни в чем не бывало, схватился за рогатину. Он метил животному в левую часть груди, но в последний момент секач сделал судорожное движение головой, благодаря чему острие вонзилось правее, не задев сердца.

      Всею тяжестью своей массивной туши кабан навалился на рогатину и, вогнав ее в себя по самую поперечину, продолжал яростно напирать, заставляя Василия быстро пятиться и не давая ему возможности высвободить свое оружие.

      Вскоре положение охотника сделалось отчаянным: за спиной его находился берег, загроможденный обледенелыми камнями и корягами, к которым быстро припирал его разъяренный кабан. Упасть значило погибнуть, а еще несколько шагов – и удержаться на ногах будет невозможно… К счастью для Василия, Никита был уже близко. Подбежав к кабану, он левой рукой схватил его за ухо, а правой дважды погрузил ему в бок свой длинный нож. Напор на Василия сразу ослабел, секач покачнулся, захрипел и почти без движения рухнул на землю.

      – Ну, спасибо, Никита, вовремя ты подоспел! – промолвил Василий, снимая шапку и обтирая ею вспотевший лоб. – Еще чуток, и опрокинул бы меня этот дьявол.

      – Ништо, княжич… А здоровенный секачище! Должно, пудов на двадцать вытянет, – добавил Никита, рассматривая саженную тушу, распростертую у его ног.

      – Да, такого нечасто встретишь. Ловко ты его, однако, за ухо поймал… Погоди, а собаки? – вскричал Василий. – Куда же собаки-то подевались?

      Действительно, собаки не преследовали выскочивших из кустов свиней и никакого участия в травле не принимали, чего в пылу охоты никто не заметил. Однако их захлебывающийся лай слышался теперь совсем близко. Василий