Загадка Старого Леса. Дино Буццати

, носил пышные усы, отличался необыкновенной силой и выносливостью; рассказывают, он мог расколоть орех, зажав его между большим и указательным пальцами левой руки (Проколо был левшой).

      Когда он подал в отставку, солдаты вздохнули с облегчением: такого сурового и требовательного командира поди-ка поищи. В день, когда Проколо, уходя, в последний раз переступил порог казармы, полк провожал его во дворе – уже много лет солдаты не выстраивались так быстро и безупречно; горнист, лучший в полку, превзошел самого себя, трижды протрубив в свой горн, да так чисто, задорно и бойко, что слух об этом разлетелся по всему гарнизону. Полковник лишь слегка скривил губы – и это даже напоминало улыбку[1], – сделав вид, будто он счел за глубокое почтение то, что на самом деле было тайной радостью по поводу его отставки.

      Глава II

      Морро, хозяин великодушный, был самым богатым человеком в долине и почти не пытался извлечь доход из своих владений. Он, правда, вырубал деревья, но лишь на небольшом участке леса. Самые красивые и могучие деревья – так называемый Старый Лес, который, впрочем, был не столь уж велик, – оставались нетронутыми. В Старом Лесу росли вековые ели; во всей округе, а возможно, даже в целом мире не найти старше. Столетиями топор не касался ни одного ствола. Полковнику достался в наследство как раз Старый Лес, где был дом, в котором жил Морро; кроме того, он получил узкую полосу примыкавших к лесу земель.

      Как и все жители долины, Морро относился к Старому Лесу с благоговением. Незадолго до своей смерти он пытался – увы, напрасно – сделать те места национальным заповедником.

      Спустя месяц после его кончины власти в благодарность за вклад, который Морро внес в сохранение природы, поставили ему памятник: на поляне перед его домом была установлена ярко раскрашенная деревянная статуя.

      Все находили в ней сходство с покойным Морро и восхищались. Но когда на церемонии открытия оратор произнес: «…и поистине своими трудами он заслужил этот нетленный символ нашего почтения», собравшиеся, ухмыляясь, стали толкать друг друга локтями в бок и посмеиваться: как ни крути, статуя простоит полгода, не больше, а потом сгниет.

      Глава III

      Встречать полковника Проколо, прибывшего с поездом, отправился на своем старом автомобиле Джованни Аюти, человек средних лет. Разговор не клеился. (Потом старина Аюти не раз упрекал себя в том, что был дерзок и несдержан.)

      – Чудеса! – выпалил он, едва успев поздороваться с полковником. – Знаете, а ведь вы как две капли воды похожи на беднягу Морро. Точно такой же нос.

      – Вот как? – осведомился полковник.

      – Да, сходство необычайное, – подтвердил Аюти. – Вылитый Морро. Если, конечно, не принимать во внимание…

      – Вы тут все такие шутники? – произнес полковник ледяным тоном.

      – Ну, пожалуй, не все, – смутился Аюти, – но иногда у нас шутят… Боже правый! Да мы не претендуем на остроумие.

      Они поехали прямиком к дому Морро. Первые пару километров дорога шла по низине, через поля, которые потом сменились широкими лугами. Примерно за четыре километра от дома начался лес – сначала редкий, с высокими тощими деревцами.

      Не доезжая километра до жилища Морро, автомобиль поднялся на плоскогорье и помчался вдоль просеки. Отсюда отлично просматривался – он хорошо виден и теперь – Старый Лес, который раскинулся меж двух гор, похожих на конусы с усеченной верхушкой, и затем взбирался на хребет, что тянулся над долиной. Вдалеке торчала желтая скала высотой в сотню метров, прозванная Рогом Старика, – голая и выщербленная, вся в трещинах и уступах, она выглядела угрюмо и отталкивающе.

      Пока они ехали, рассказывал потом Аюти, полковник вспылил трижды.

      В первый раз он рассвирепел, когда автомобиль встал на крутом повороте дороги неподалеку от просеки: в баке закончился бензин. Аюти, правда, сумел скрыть эту истинную причину остановки от Проколо, который плохо разбирался в двигателях. Сказал, что здесь, на подъеме, так происходит всегда, ведь машина совсем износилась и утратила былую прыть[2]. Полковник смирился с тем, что дальше придется идти пешком, однако был явно раздосадован. «Ну а Морро? – поинтересовался он. – Неужто и он плелся отсюда до самого дома?»

      «У Морро, – ответил Аюти, – была лошадь с телегой. И что удивительно, лошадь умерла на следующий день после него. На редкость преданное животное».

      Во второй раз полковник разозлился, когда они оказались у высокой сухой лиственницы. Они шагали по дороге, и откуда-то сверху раздался хриплый стрекот. Задрав голову, Проколо разглядел крупную черную птицу, примостившуюся на ветке.

      Аюти объяснил, что это старая сорока, которая служит тут сторожем. Покойный Морро очень ценил ее: днем и ночью сорока сидит высоко на дереве, и стоит кому-нибудь пройти мимо, как она сразу подает голос, предупреждая тех, кто в доме. Крик и правда можно было услышать издалека. Сметливая птица беспокоила хозяина лишь в том случае, если шли к дому; на тех, кто спускался в долину, она даже не обращала внимания. Лучшего сторожа и не пожелаешь.

      Проколо

1

Никто никогда не видел, чтобы Проколо улыбался по-настоящему. (Здесь и далее прим. авт.)

2

После этого случая Аюти, даже если он ехал один, был вынужден каждый раз останавливать машину на том подъеме и оставшиеся два с половиной километра шагать пешком.