Зеркало воды. Сергей Игнатьев

Baba O’Riley группы The Who.

      Наконец снова тронулись, съехали на трассу, я перестроился в левый ряд. Впереди и слева, за разделительным барьером, на встречной, густо загудело, яркие огни прорвались сквозь завесу дождя…

      …Все остальное происходило уже не со мной, а с кем-то другим, на кого я смотрел как бы со стороны. А может, и не смотрел, может просто в последних искрах угасающего рассудка пришли картинки, которые мне приходилось видеть и до этого, сложились в последнее завершающее мозаичное полотно.

      Кого-то другого под вой и улюлюканье сирен, в чередовании красных и синих вспышек, вытаскивали из покореженного металла, из сложившейся гармошкой «Печоры», которая была, конечно, отличной тачкой, но столкновение в лоб с вырвавшейся на встречку фурой оказалось не по зубам даже ей…

      Кто-то другой трясся в карете «скорой помощи», несущейся к ближайшему госпиталю, носящему фамилию Гольдштейна. Человека, совершившего самый блестящий прорыв в медицине XXI века. Моего бывшего начальника, моего извечного наставника.

      Все это происходило с кем-то другим, сжатым в корсете и ремнях, летящем куда-то сквозь шум приемного отделения, под грохот колес каталки по кафельному полу, под бормотание фельдшера, нависшего сверху с капельницей на вытянутой руке…

      Над кем-то другим срывающимся голосом спрашивал мальчишка-интерн в забрызганной чем-то темно-красным мятой голубой робе:

      – Сколько «скорых» уже?

      – Шестнадцатая на подходе! Там на трассе звиздец вообще.

      Не мое, а чье-то другое тело мучительно содрогнулось, когда каталка налетела на угол операционной. Это другое непослушное тело сотрясали конвульсии. И какой-то рыжий в белом халате, со злобным перекошенным лицом (наверняка дежурный ординатор) орал, подбегая:

      – Сюда его, живо!

      Дыхательная трубка входит в горло. Обтянутые латексом руки цепляют на грудь электроды кардиографа.

      – Несколько минут назад произошла остановка дыхания.

      – Имя узнали?

      – Сейчас, тут бумажник. Станислав Спасский. О, Боже! Это что же…

      – Тот самый?!

      – Не отвлекайтесь! Согласие на «керзац» подписано?

      – Сейчас, дайте… Нет, нету!

      – Как это нету?!

      – Надо связаться с родственниками…

      – Погодите! У нас какой-то Спасский работает, я слышал вроде родно…

      – Беги за ним, быстро!

      – Давление двести двадцать на девяносто…

      – 3-зараза!

      – Подключаемся к системе искусственного кровообращения…

      – Давление растет! Систолическое – двести тридцать!

      – Фибрилляция!

      – Давление падает!

      – Электрошок на четыре тысячи… От стола!

      – Без изменений…

      – Пять тысяч… Все назад!

      – Нет пульса!

      – Еще раз! Все в стороны!!!

      Кто-то другой наблюдает за происходящим со стороны. Или может это последние вспышки умирающего рассудка?