Единственный шанс. Анатолий Полянский

секунду в них могут выстрелить. Но страха как-то не чувствовалось, лишь остро ощущалась полная беззащитность. Куда легче, оказывается, бежать в атаку, стрелять самому, слышать вокруг свист вражеских пуль, чем вот так, не спеша, вскинув голову и расправив плечи, шагать мимо вражеских амбразур…

      Миновав бронированный колпак, они заметили японцев. Тех было семеро, судя по обмундированию – офицеры. Увидев мичмана, японцы по команде вытянулись и замерли, а двое двинулись навстречу, высоко вскидывая ноги. Подойдя, один из них на ломаном русском языке сообщил, что он – представитель командования и уполномочен начать переговоры.

      «Ишь чего захотели, – мысленно усмехнулся Горбатов. – Ваша песенка спета, господа хорошие! Хотите вы или нет, но и этот последний остров Курильской гряды будет советским!»

      – Никаких переговоров! – отрезал он. – Слыхали, как сказал в Берлине маршал Жуков? Капитуляция! Полная и безоговорочная!

      Японцы послушно закивали, торопливо заговорили. На то есть божья воля и приказ императора Микадо, Одна лишь нижайшая просьба: оставить офицерам холодное оружие, которое они обязуются не применять. Без холодного оружия они лишаются чести, что равносильно смерти.

      – Нам до ваших кинжалов и сабель дела нет, – махнул рукой Горбатов, знавший, что при капитуляции в других местах наше командование удовлетворяло такую просьбу. – Где огнестрельное оружие?

      – Тут, господин, совсем близко, – обрадовался неизвестно чему японский представитель. – Можно смотреть. Можно считать…

      Они обогнули капонир, за которым на ровной площадке аккуратными горками были сложены винтовки, пулеметы, короткоствольные горные пушки. Здесь же штабелями высились ящики с боеприпасами.

      «Ну вот и все», – устало подумал Горбатов и взглянул на стоявшего рядом Сидоренко. Он вытащил ракетницу, нашел нужный патрон. Туман почти рассеялся, открыв сияющее ослепительной голубизной небо. Пологими конусами в него врезались вершины вулканов. Ближайший – серая с прозеленью громадина – поднимался над островом, закрывая добрую треть горизонта.

      Зеленая ракета, вычертив дугу, взлетела над сопками.

      Возле капонира появились десантники сперва из взвода Горбатова, а потом и из других подразделений. Весело переговариваясь, они рассматривали диковинные японские винтовки – арисаки; спускались в доты и выводили оттуда японских солдат. Пленных строили в колонны, препровождали к берегу, чтобы посадить на десантные суда и отправить на Большую землю, – таков был приказ.

      На плато с группой офицеров поднялся капитан 1-го ранга, обнял подошедшего с рапортом Горбатова и взволнованно сказал:

      – Поздравляю, Михаил Демидыч. Поздравляю с победой! Долго нам пришлось к ней идти… Ну что тут у вас, показывай?

      В этом вопросе был весь командир. Все ему было интересно! Сколько знал его Горбатов, тот всегда оставался открытым, чувств своих от подчиненных не таил. Если радовался, то от души, а когда сердился, высказывался прямолинейно.

      Мичман любил своего