Агент поневоле. Андрей Ворфоломеев

задача эта и была возложена на два катера 14-го ОВЗ под общим командованием лейтенанта Вениамина Сергеевича Богословского.

      В море из судоходного русла Дона вышли поздним вечером 17 октября. Невзирая на кромешную тьму, северный берег залива освещало яркое зарево – Таганрог горел. Соответственно, для того, чтобы незамеченными подойти к городу, требовалось особое мастерство и умение маневрировать. Плюс ко всему акватория порта была загромождена потопленными судами. Где-то здесь, в условленном месте, на дне лежали и яхты Таганрогского яхт-клуба. Их, не дожидаясь прихода немцев, затопили сами владельцы, рассчитывая поднять и отремонтировать после войны.

      Едва катера подошли поближе к еле возвышавшемуся над водой корпусу «Кренкеля», как с них вдруг заметили небольшую гребную шлюпку, направлявшуюся к выходу из порта. Два гребца, отчаянно налегая на весла, очевидно, стремились поскорее выйти в море. С берега по ним тотчас открыли огонь немецкие танки. И, надо признать, стреляли они неплохо. После двух пристрелочных третий снаряд угодил прямо в шлюпку. Получилась классическая «вилка».

      – Ну, всё. Амба, – похоронным тоном констатировал Богословский.

      Тем не менее он распорядился, для очистки совести, идти к месту катастрофы. В темной воде, среди кружащихся обломков шлюпки, катерники заметили беспомощно барахтавшегося человека. Второго нигде не наблюдалось. Похоже, немецкий снаряд нашел-таки себе жертву. Да и уцелевший гребец, судя по всему, тоже был ранен.

      – Кто вы? – немедленно поинтересовался лейтенант, едва шипящего от боли человека вытащили на палубу полуглиссера.

      – Первый секретарь горкома, – еле слышно ответил тот и потерял сознание.

      Присвистнув, Богословский приказал приписанному к отряду врачу не мешкая заняться спасенным. Теперь следовало подумать и о выполнении основной части задания. Тихонько подрабатывая моторами, катера подошли к канонерской лодке с таким расчетом, чтобы зарево пожаров постоянно скрывало их от находившихся на берегу немцев. Сашу, стоявшего возле рулевого, всё время била какая-то нервная дрожь. То ли от промозглой октябрьской ночи, то ли от вполне понятного волнения. К привычному с детства запаху сырости и водорослей сейчас примешивались и другие. Прежде всего – удушливый, перебивавший всё чад от горевшего мазута, краски и раскаленного металла. Ну и доносившаяся даже сюда едкая вонь пороховых газов.

      Осторожно, стараясь не шуметь, катерники причалили к возвышавшимся над волнами надстройкам «Кренкеля». Хорошо хоть, что канонерская лодка стояла на ровном киле. Первым делом проникшие внутрь бойцы перенесли в импровизированный лазарет раненого капитана 1-го ранга Белоусова. Затем, принялись таскать увесистые ящики с деньгами. Между тем освобожденный от погрузки Саша со всевозрастающим беспокойством наблюдал за морем. Там, судя по барашкам на волнах, начинал разыгрываться шторм. И довольно приличный – балла в четыре.

      – Этого