Блокада. Запах смерти. Алексей Сухаренко

выловил нужный контекст Нецецкий.

      – А что такое? – напрягся Ванька.

      – Да ошибся я, Ванечка, в них. По моим сведениям, ссученные они.

      – Дед, ты что! – не на шутку испугался Зарецкий. – Если бы парни с легавыми были вась-вась, мы бы сейчас с тобой не в баньке парились, а на нарах в Крестах.

      – Сведения точные, – нетерпеливо отрезал Дед. – А то, что мы еще не на нарах, так то наш фарт, который в любой момент может измену кинуть.

      – Правило чинить задумал? – продолжал недоумевать Ванька.

      – Нет, тут нужно все с толком провернуть. – Дед сделал вид, что задумался. Потом начал излагать: – Ты, кстати, должен быть в курсах: сегодня ночью мы запалим склады, чтобы скрыть нашу поживу. Дело нехитрое – плеснул керосинчику да чиркнул спичкой, а потом заживем, как марксисты учили, при полном коммунизме. Сейчас в том районе постоянный артобстрел, никто и не поймет, в чем дело, решат, что от зажигалок загорелось.

      Ванька вспомнил недавний разговор с воровской молодежью.

      – Я думаю послать на дело тебя с Федулей. Ну и сучат заодно. Как запалите склады, их двоих там и положите. Пусть в огоньке за предательство пожарятся. На крайняк на них все и спишется.

      – Не нравится мне это, – возразил Ванька. – Коли ссученные, дознаться надо, на базар вывести.

      – Незачем баланду травить, – не согласился Дед. – Когда ты видел, чтобы легавые прихвостни на базар повелись? Кончать их будем, я уже решил.

      – Ну, тогда, может, ты сам их на перо и поставишь? – зло пошутил Иван, зная, что Дед на мокруху никогда не шел.

      – Ванечка, ведь не я, а ты с ними хороводил, тебе и отмываться, – строго произнес Дед.

      Цыган задумался, не зная, что делать.

      – Да ты не боись. Если сдрейфишь, Федуля подмогнет, – заверил его Дед и, сбросив исподнее, вошел в парную, показывая, что разговор окончен.

      Ванька пытался придумать выход из создавшейся ситуации, но, как ни старался, не смог. Чтобы Дед не заподозрил неладного, последовал в парную, где сразу попал под березовый веник, который Федуля заранее замочил в дубовой кадке. Потом в предбаннике Дед налил всем по сто граммов «Московской».

      – Чтобы все было тики-так! – провозгласил тост Нецецкий.

      – Маловато, – подал голос обиженный количеством водки Федуля.

      – После дела – хоть обожритесь, а сейчас сто грамм боевых, и все, – вспомнил про военное время Дед и неприятно улыбнулся. – Что, Ванька, молчишь? Не хочешь грязную работу делать?

      – Хочешь не хочешь, какая теперь разница! – Ванька выпил водку глотком.

      – Другое дело! – Нецецкий по-своему истолковал его слова.

      – Вот, Ванек, тебе беда, – протянул Цыгану длинную острую финку Федуля. – Моя любимая, никогда не подводила. А я уж по старинке аркашку наброшу.

      – Помню, Федуля, ты раньше хорошо удавку затягивал. Не забыл еще? – хихикнул Дед.

      – Напраслину говоришь, – обиделся старый убийца.

      Поздним вечером за группой воров приехала служебная машина