Война после войны. Пропавшие без вести. Юрий Валин

опустила голову. Нечто небывалое. Сомнение? Или даже смущение?

      – Когда тебе хорошо. Очень. Ты говоришь. Кричишь – Фло. Кто это? Муж? Любовник? Бог?

      Катрин крепко зажмурилась:

      – Опять, значит? Часто… кричу?

      – Через раз. Когда тебе глубоко хорошо. Кричишь, – суккуб шептала едва слышно.

      – Моя подруга. Мой друг. Очень давно и очень далеко отсюда.

      – Женщина? Не мужчина? С ней было. Даже лучше?

      Катрин обняла узкие плечи, уткнулась лицом в буйную тьму черных кудрей ланон-ши:

      – Прости. Я думала, что забыла ее. А когда вспоминаю, хочется плакать. И обнять. А удовольствие только потом. Потом-потом-потом. Я хотела бы ее видеть, быть рядом, пусть без всякой постели. Просто убедиться, что она жива, здорова, счастлива. Понимаешь, Фло меня спасла, а я бросила ее. Нет, не бросила. Оставила. Ничего иного нельзя было придумать. Если бы я осталась, ей могли что-то дурное сделать. Могли убить. Собственно, мне бы тоже голову живо открутили. Вот я ее и бросила.

      – Бросить? Ты? Смешно. Выдумываешь. Я тоже. Выдумывала. Что тебе нужен мужчина.

      Катрин фыркнула:

      – Вполне могу обойтись. Честно говоря, я о них не часто вспоминаю.

      – А я вспоминаю. Плохо. Слабая. – Блоод осторожно промокнула концом повязки повлажневшие глаза подруги. – Вспоминаю, пользуюсь. Я – дрянь.

      – Поздновато ты раскаиваешься. По-моему, ты пользуешься мужчинами всю жизнь. Такой тебя создали боги. И мама с папой.

      – Как делали, не помню. И их не помню. Не то. Еда-удовольствие. Удовольствие-еда. Привычно. А если не так?

      – А как? Что ты меня путаешь? Что случилось?

      – Я была. С твоим мальчиком. С Энгусом.

      – Ну, он вовсе не мой мальчик, – автоматически поправила ее Катрин и изумилась: – Когда же ты успела?! Мы же с тобой спим. В кустах, что ли, столкнулись?

      – Что я, кролик, в кустах? – обиделась суккуб. – Не сейчас. В городе. Тебя не было.

      – А Даллап? С ним…

      – Даллап? На фиг нам Даллап? – Блоод, перенявшая отдельные особо интеллектуальные выражения подруги, даже отодвинулась. – Им жена питается.

      – А на фиг тебе Энгус? Он же маленький, и вообще. В Тинтатдже полно полнокровных аппетитных мужчин.

      – Да. – Суккуб в явном затруднении потупилась. – Не пища. Не удовольствие. Он… Мы говорили. Немного. Потом еще. Говорили. Он не как все. Не жаждал. Не напрягался. Только разговоры. Вот потом…

      Катрин не верила своим ушам:

      – Энгус тебя совратил? Я сейчас в обморок брякнусь.

      – Он не как все. Я не хотела. С твоим другом. Только капельку, – жалобно прошептала Блоод.

      Катрин смотрела на нее во все глаза. Такой виноватой она подругу еще не видела.

      – Знаешь, похоже, «мой друг» не слишком пострадал. Румяный и жрет вполне исправно. Смотрит на тебя, правда, странновато, но я-то думала – просто побаивается такой хищницы.

      – Не побаивается. Ты и он. Единственные, кто. Не боится.

      – Даллап и Ингерн тоже от страха не трясутся.

      – Трясутся.