До свадьбы заживет. Наталья Александрова

Все тело болело после вчерашней тяжелой физической работы. Маркиз, чисто выбритый и в свежей рубашке, улыбался ей как ни в чем не бывало.

      – Я заказал завтрак на свой вкус, – обратился он к Лоле, – сейчас принесут, а ты пока приведи себя в порядок.

      – Но мне нечего надеть, кроме платья горничной, – капризно протянула Лола.

      Вместо ответа Маркиз повернул ее голову. В углу спальни стояли чемоданы.

      – Они собрали все наше барахло и принесли сюда.

      – Эти козлы рылись в моих вещах! – вскипела Лола, но спустила ноги с кровати.

      Когда она вернулась из ванной, Маркиз завтракал. Он с аппетитом поглощал яйца с беконом, потом намазал пшеничный тост толстым слоем масла, сверху выдавил черничный джем и вылил в кофе солидную порцию сливок.

      Лола поморщилась, глядя на жирный бекон.

      – Так много ешь, а с виду не скажешь! И потом, это же сплошной холестерин!

      – Я трачу много нервной энергии, – с набитым ртом ответил Леня, – и потом, должен же человек съесть свой последний европейский завтрак!

      – Думаешь, в России не завтракают? – усмехнулась Лола.

      – Знаю я, как в России завтракают – пива на опохмелку выпьют, вот и весь завтрак!

      Лола маленькими глотками пила апельсиновый сок и думала о чем-то весьма напряженно.

      – Тебя ничего не настораживает в этой истории?

      – Все, – ответил Леня, – меня настораживает все, но об этом мы поговорим в более спокойной обстановке.

      Она поняла: Маркиз все же боится подслушивающих устройств, и ей, Лоле, надо поменьше болтать и побольше слушать.

      – Какие у нас планы? – тихонько спросила она.

      – Думаю, что все решат за нас, – ответил Маркиз и допил кофе.

      Через пять минут в номер вошел герр Вольф. Остатки завтрака унесли, Маркиз сидел в кресле и читал утреннюю газету.

      – Там пока нет ничего про убийство Гельмута Ланга, – многозначительно произнес герр Вольф, – все дальнейшее зависит от вас. Итак…

      – Итак, я хотел бы уточнить некоторые немаловажные детали. Моника Тизенхаузен, или как там ее по-русски, погибла…

      – Двадцать девятого июня этого года, кремировали ее через неделю, пятого июля.

      Маркиз снова положил перед собой снимок.

      – Девушка держит июльский номер «Плейбоя», таким образом, она никак не могла быть сфотографирована раньше начала июля… когда он там в России выходит?

      – Не раньше десятого числа, – авторитетно ответила появившаяся из спальни Лола.

      На ней был лиловый длинный халат, расшитый золотыми драконами, волосы заколоты высоким гребнем со стразами. Она нарочно встала у окна, так что стразы в свете утреннего солнца ярко искрились. Герр Вольф взглянул на девушку и слегка поморщился: стразы слепили ему глаза. Лола подмигнула Маркизу и села в кресло.

      – Далее, герр Тизенхаузен получает по почте вот эту фотографию. На ней снята часть экспозиции какой-то выставки. Какого числа пришел пакет из России?

      – Двадцать седьмого августа, – послушно