На темных аллеях (сборник). Татьяна Тронина

лишь бы погромче, лишь бы не услышать невзначай его голос. Катя даже пропустила тот момент, когда прибежала из школы Милочка, племяшка, и что было сил забарабанила в закрытую дверь.

      – Катя, Катя! У меня новая кукла! – отчаянно и страстно кричала девочка. – Открой, я покажу, как она умеет разговаривать!.. Она – интер… интерактивная!

* * *

      Они все-таки столкнулись нос к носу утром, на кухне, у плиты. Даша и Милочка уже ушли.

      – С приездом, – своим глухим голосом сказал Митя.

      В ответ Катя промычала что-то. Он продолжил пить чай. Наверное, только что пришел с дежурства. Сцепив зубы, девушка стремительно залила геркулес кипятком, плеснула в тарелку немного оливкового масла. Когда она натирала себе морковь, то сломала на мизинце ноготь.

      – Опаздываешь? – голос у него был тихий, невнятный, без всяких интонаций. Он допил чай и теперь мыл чашку.

      За что его Даша любила? Серый, невзрачный. Никакой. Терапевт!

      Катя пожала плечами. Она никогда не смотрела Мите в лицо и умела разойтись с ним в самом узком месте, даже не прикоснувшись. Он никогда ничем не пах – был чистюлей и ненавидел всякую парфюмерию, но, проскальзывая мимо него, Катя старалась не дышать, даже предощущение того, что она может уловить то легкое тепло, которое исходит от каждого человека вблизи, его тепло – приводило ее в ужас.

      Зять, наконец, покинул кухню.

      Катя поставила тарелку со своей диетической стряпней на стол, хотела сесть… Но села на другой стул – не на тот, где он только что сидел. Она физически не могла это сделать – занять пространство, в котором только что находился он, Митя. Ведь это как будто слиться с ним! Девушка ела геркулес с морковью и тихонько стонала, в нос…

      Сегодня у нее было свидание – с тем, из похода. С Данилой.

      …Они с молодым человеком погуляли по слякотной, сонной Москве, потом зашли в кафе. Было странно видеть друг друга в городе, странно чинно ходить по улицам, говорить на отвлеченные темы – после гор, лыж, полетевшего крепления, раскаленного чая на морозе из термоса… Данила радовался Кате, такой новой, такой другой – городской, почти незнакомой, хорошенькой в беличьей шубке и беличьем задорном берете. Беззащитной и слабой сейчас на вид. Кате было немного совестно – она еще не понимала, рада она сама Даниле или нет. Ее смущала его красота, сила и едва сдерживаемая, неуклюжая влюбленность, которая сквозила в каждом жесте молодого человека.

      – Приходи ко мне завтра, – вдруг, не сдержавшись, сказал Данила. Сказал и побледнел до синевы.

      Кате показалось, что вместо кофе у нее в желудке перекатываются ледышки.

      – Хо… хорошо, – неуверенно ответила она. Данила не сдержался, неловко и пылко обнял ее посреди улицы. Он-то точно был в нее влюблен. Очень.

      Следующее утро, кажется, началось точно так же. Катя вышла на кухню, взяла пакет с геркулесом… Митя сидел на корточках возле умывальника, орудовал гаечным ключом. Рядом валялись его серые шлепанцы.

      – Минутку подожди, – пробормотал он, не оборачиваясь. –