Воскрешение Латунина. Андрей Валентинов

докладывал Михаил Иванович Коломенцев, старейший член Главного Совета, возглавлявший комиссию по расследованию латунинских безобразий, которые покойный диктатор успел учинить за долгие годы своего правления. Следует заметить, что сам Михаил Иванович, начинавший карьеру при Латунине, сохранил о нем самые лучшие воспоминания. Но, подчиняясь партийной дисциплине, товарищ Коломенцев многие месяцы терпеливо раскапывал залежи архивных дел, громоздя одно за другим доказательства злодеяний, творимых в свое время Латуниным и его подручными.

      – Товарищи! – вещал Михаил Иванович, – к сожалению, кампания в прессе не утихает. Мы, как вам известно, надеялись, что сооружение Мемориала жертвам латунинского произвола несколько утихомирит общественность. Но, увы – расчет оправдался лишь частично. Ко мне приходят тысячи писем еженедельно. Все бурлит…

      – Каждый день до двадцати митингов, – буркнул обычно немногословный товарищ Возгривин, отвечавший за порядок в стране. – Вчера в Столице опять собирались. Пришлось вмешаться, имеются жертвы.

      При этих словах председательствующий, Сергей Михайлович Мишутин, занимавший наивысший партийный пост Председателя Главного Совета, поморщился. Сергей Михайлович уже долгое время стремился закрепить за Великой Державой репутацию либерального государства, и любые эксцессы его крайне огорчали.

      – Все это перекинулось к нашим соседям, – добавил товарищ Згуриди, министр иностранных дел. – Нас спрашивают, и весьма настойчиво спрашивают, когда мы собираемся успокоиться. А то ведь и за них может общественность приняться!

      Глава Государства – Андрей Гаврилович Антипов, – согласно закивал. Он вообще выступал против всей этой волны обличений, поскольку много лет работал под руководством товарища Латунина и весьма чтил его память. К тому же, имея очень почтенный возраст, Андрей Гаврилович был весьма консервативен и слабо понимал суть процесса демократизации.

      – Так что, товарищи, – закончил Коломенцев, – пора принимать какое-то принципиальное решение.

      После этих слов воцарилось молчание. Все ждали, что скажет товарищ Мишутин, поскольку «принципиальные решения» принимал обычно он. Но Сергей Михайлович безмолвствовал. Ему было трудно что-либо решить: с одной стороны свертывать процесс демократизации, ставший его политическим кредо, казалось невозможным, с другой – потакать крикунам также не следовало. Поэтому Председатель Главного Совета вопросительно посмотрел на соседа – Николая Ивановича Ермолаева, Премьера правительства.

      Николай Иванович тоже молчал. Премьер был прагматиком, и в настоящий момент его более заботили проблемы капитального строительства в восточных районах страны и нехватка нефтепродуктов. Ему было не до идеологических споров по поводу печального наследия, оставленного Латуниным.

      – Николай Иванович! – обратился к нему Председатель Совета.

      – А? – встрепенулся Премьер, с трудом отвлекаясь от мыслей о нефтепродуктах. – Да, конечно. Надо бы перенести.

      – Что? –