В глубине души моей. Анатолий Козаренко

у них не было…

      И как только водка попадала в руки Бочкарёва, он тут же, не отходя от аварийного объекта, пил её прямо из горлышка, вернее, выливал, не глотая, себе вовнутрь. Всего пяти секунд хватало ему, чтобы осушить полулитровую бутылку водки. При этом он говорил, что рабочий день длинный, а в груди у него пожар, тушить надо. После пары таких пожаротушений до адресата третьей заявки он добраться уже не мог и укладывался где-нибудь на лестничной площадке отдохнуть до следующего рабочего дня, подложив под голову сумку с инструментом, паклей и сантехническими изделиями. При подведении итогов работы ЖЭКа ко дню коммунальщика оказалось, что у Пузыря выполнено заявок всего ничего, а жалоб в два раза больше, чем у всех вместе взятых.

      Сергей Павлович, наш начальник, предложил ему написать заявление об уходе по собственному желанию и в тот же день подписал приказ о моём повышении из дворника в слесаря-сантехника с испытательным сроком две недели. Получилось это кстати. Уж больно надоело мне лёд долбить, мозоли кровавые не заживали. От счастья готов я был хоть в омут головой, лишь бы доверие оправдать. И надо же, подвернулась такая возможность! Очередную заявку по поводу засора канализации, восемьдесят седьмую по счёту за полгода, настрочила пенсионерка Курочкина Анна Фёдоровна, и так как идти к ней уже никто не хотел, эта заявка под общий хохот досталась мне. Помню, входил я к Анне Фёдоровне в квартиру № 12, волнуясь, как на боевое крещение.

      Встретила она меня не очень вежливо, а потом и вовсе сквозь слёзы стала изливать в мой адрес всю свою обиду на нашу контору, мол, в ней одни пьяницы да бездельники. Первое, что я ощутил, войдя в её квартиру, – неприятный запах, несмотря на то, что все форточки были открыты, и это явление Анна Фёдоровна объяснила так: «Дом был построен полгода тому назад. Мы с радостью получили эту квартиру, но с первых же дней поняли, что радовались напрасно. Вот такой запах стоит у нас с самого начала. Всё, что накапливается в унитазе, через день-два поднимается вверх. Слесаря приходят, проливают горячей водой, тросиками прочистят и уходят, а через день-два всё повторяется снова. Мы не знаем уже, что делать. Собираемся подавать объявление в газету на обмен жилья, терпения больше нет». Я понял, в чём проблема, и когда Анна Фёдоровна умолкла, спросил у нее, пытался ли кто-то из слесарей отсоединить унитаз. На что услышал такой ответ: «Как же его отсоединишь, если он у нас в основание туалета забетонирован наглухо?» «А как в других квартирах?» – снова спросил я и получил ответ, что в других квартирах унитазы закреплены при помощи пробок и шурупов.

      Заканчивая свой рассказ на коммунальную тему, скажу, что жалко мне стало Анну Фёдоровну, и я решил выдолбить этот злополучный унитаз из цементного плена во что бы то ни стало, хотя уверенности в том, что он не треснет, поскольку керамика – материал хрупкий, у меня не было. Пришлось изрядно потрудиться и, к счастью, всё получилось. Оставалось ослабить хомуты на патрубке и сдёрнуть его, отодвинув унитаз к двери. Проделав это, я сразу увидел, что вход в канализацию перекрыт каким-то предметом, похожим на букву «Т». Это был молоток с обломленной ручкой. Нетрудно догадаться, что этот «подарок» был забит туда строителями нарочно. Вот только