Аномалия. Александр Лозовский

не хотела бога гневить, рисковать. А Валентин… Знаете, Валентин легко сходился и еще легче расходился.

      В это время послышался шум за дверью, выделялся грубый мужской голос, но о чем идет речь, было невозможно разобрать. Ирина вскочила.

      – Наверно, Бочков явился. Посмотрю.

      Она вышла, но через пару минут вернулась, давясь от еле сдерживаемого смеха, закрыла за собой дверь и прыснула.

      – Ой, Валя. Конечно, это неприлично. Чужая беда… Но… но… не могу. Ты, Валя, пророк! Как ты сказал, ой, не могу. Кто-то ему его откусит…

      – Что, кому…

      В дверь проскользнула, зажимая рот ладошкой, Оля.

      – Ох… Валентин, вы как в воду смотрели, – она пыталась сдержать смех. – Он сунул его в клетку, и гиена ему откусила. Где… ох… где он нашел гиену?

      Дверь снова распахнулась, и на пороге появился красный и возмущенный Бочков.

      – Так себя нормальные люди не ведут. Интеллигенция! Я не позволю…

      И он по привычке вытянул руку вперед. Вместо указательного пальца там была аккуратная наклейка. Валентин похолодел, он почувствовал, как между лопатками течет прохладный ручеек. Все поплыло перед глазами. Он ухватился за стол. И отчетливо вспомнил: это было сразу, как только он вышел на работу после болезни, – надоевший всем Бочков вышел из офиса, помахав на прощание перед ним указательным пальцем, и Валентин громко сказал «девочкам»: «Не удивлюсь, если кто-нибудь ему этот палец откусит». Тогда же в сознании промелькнула картинка, такая, как перед ним сейчас: ладонь и вместо указательного пальца аккуратная наклейка.

      Наверно, он побледнел, потому что Ирина испуганно сказала:

      – Валя, тебе плохо? Что случилось?

      – Н-ничего, – с трудом выдавил он. И знаком показал: мол, уведите его.

      Ирина поняла.

      – Бочков, видите, человеку плохо. В офисе поговорим.

      Наверно, вид Валентина подтверждал, что это не симуляция, иначе Бочков не позволил бы Оле без сопротивления себя увести, пробурчав недовольно:

      – Что смешного? Пошел с дочкой в зоопарк…

      Ирина осталась.

      – На тебе лица нет. Ты такой чувствительный?

      – В-все в порядке. Наверно, утром перекачался. – Голос был хриплым. – Дай мне, пожалуйста, немного коньяку.

      Ирина торопливо выполнила просьбу, налила пол кофейной чашки. Он взял бутылку, долил доверху.

      – Да что с тобой? Если сердце, тогда…

      – Коньяк расширяет сосуды. – Он выпил. – Спасибо, Ирочка. Ты собиралась к Алексютину?

      – Ты уверен? – В ее голосе были обида и тревога: поняла, что он хочет остаться один. – Ладно, телефон с тобой… В случае чего звони…

      Она немного хлопнула дверью. Не сильно – все-таки человеку было нехорошо.

      Ему было не просто нехорошо. Он был испуган, испуган по-настоящему, до дрожи в коленках. Главное слово было – «откусит»! У человека откусили палец! Откусили! Насколько вероятно, что у человека кто-то откусит палец? Такое совпадение невозможно. Ну, отрезать, разбить… Но откусить!

      С ним в лучшем случае не все в порядке. А в худшем…

      Это,