Единоборец. Сергей Герасимов

на сто процентов биологична, как будто родилась минуту назад.

      Я не совсем верю ее словам. Если бы это было так, медуз бы не тянуло к ней, как магнитом.

      – Серьезно? – спрашиваю я.

      – Серьезно.

      – Тогда мы должны купить обезболивающее. Хотя бы что-нибудь.

      Довольно быстро мы находим аптеку. Приходится долго стучать, прежде чем мегера в белом халате с алым крестом на левой груди открывает нам дверь. Вид моей спутницы достаточно красноречив; мегера кивает головой, поправляет очки и направляется к прилавку.

      – Где это она так ушиблась? – спрашивает она.

      Разбила оконное стекло, – отвечаю я. – Упала и разбила стекло головой.

      Мегера смотрит на меня оценивающе. В байку о разбитии стекла головой, она, разумеется, не верит.

      – Ну подрались, мы подрались! – кричу я. – Я не выдержал и бросил в нее пепельницу. Она схватилась за нож. Я вырвал нож и ударил ее в щеку. Хотел ударить в глаз, но не попал.

      На этот раз объяснение подходит.

      – Вам хирургический набор? – ледяным тоном спрашивает она.

      – Пожалуйста, стандартный, шестой номер, – отвечаю я.

      – Вы уверены? – недоумевает мегера. – Вы бы лучше обратились в больницу.

      – Шестой номер, – повторяю я. – И обезболивающее. Четыре ампулы квадрокаина.

      – Не дам без рецепта.

      Она действительно не даст. Время от времени до аптек докатывается очередная волна борьбы с наркоманией, тогда начинают запрещаться все лекарства подряд, вплоть до самых безобидных. Хотя ни один, даже самый отпетый гений, не сумеет применить квадрокаин в качестве наркотика.

      – Хорошо, – говорю я, понимая, что спорить здесь бесполезно. – Тогда давайте мне обычный новокаин.

      – Много? – спрашивает она.

      – Примерно ведро.

      Ведро я, конечно, не беру, мне достаточно двух литров раствора. Кроме этого я приобретаю несколько самых больших, сорокакубовых, шприцов. Придется работать как в каменном веке. Продавщица смотрит на меня, как на сумасшедшего. Но никакого криминала в моих действиях нет, иначе Фемида уже вмешалась бы в процесс.

      Она отпускает нам хирургический набор и лекарства, запирает за нами дверь. Напоследок крутит пальцем у виска.

      – Теперь надо найти удобное место, – говорю я. – В принципе, подойдет все, что угодно.

      Клара молчит. Ее лицо очень бледно, и выглядит она гораздо хуже, чем несколько минут назад.

      – Тебе больно? – спрашиваю я.

      – Делай это скорей, иначе будет поздно.

      Я беру ее руку и ощупываю. Примерно до уровня кисти, или чуть выше, она заметно опухла и стала жесткой. Что же, будем ампутировать по локоть.

      – Будем ампутировать по локоть, – говорю я. – Но я должен знать, с чем имею дело. Если оно разносится с кровью, то резать бесполезно.

      – Оно не разносится с кровью. Я чувствую, как оно ползет внутри меня.

      – Тебе повезло, что малыш не поцеловал тебя в щечку, – говорю я. – Пришлось бы отрезать голову.

      Подходящее место я нахожу без труда. Для меня главное,