Поэт, или Охота на призрака. Майкл Коннелли

заметил я. – Какие новости?

      – Ничего нового, Джек, – откликнулся Векслер. – Кстати, Большой Пес верно говорит? Тебе и в самом деле нужно нечто такое, чего ты не можешь достать без нашей помощи?

      Это все были па хорошо известного мне танца. Дружеская пикировка, предназначенная для того, чтобы с помощью хитрости и легких намеков добраться до сути интересующей тебя проблемы, не задав ни одного прямого вопроса и не получив ни одного прямого ответа. Векслер употребил прозвище своего напарника, а это лишний раз свидетельствовало, что игра началась. Я исполнял эти танцы уже не раз и не два и достиг высокого уровня совершенства, когда любое движение отточено и рассчитано заранее. Все вместе здорово смахивало на распасовку между тремя баскетболистами во время тренировки: не отрывай глаз от мяча и следи за двумя другими игроками одновременно. Лично я всегда был искусным пасующим, в то время как Шон воплощал силу и напор. Я был прирожденным баскетболистом, а Шон вечно лез напролом, как нападающий в регби.

      – Не совсем так, парни, – ответил я. – Большой Пес прав в одном: я снова при исполнении.

      – Вот это да! – насмешливо протянул Сент-Луис. – Нам встать по стойке смирно?

      – Так что там с делом Терезы Лофтон? – спросил я у Векслера, не обращая на него внимания.

      – Скажи-ка, Джек, ты спрашиваешь об этом как репортер? – уточнил Векслер.

      – Я ничего не спрашиваю, а просто дружески беседую с вами. Что касается твоего вопроса, то да – как репортер.

      – Тогда без комментариев.

      – Я так понимаю, что дело застопорилось?

      – Я же сказал: без комментариев.

      – Послушай, Векс, мне бы только взглянуть разок, что вы там накопали. Этому делу уже почти три месяца. Вскоре оно попадет в шкаф с висяками, если уже не попало, и ты понимаешь это гораздо лучше меня. Я хочу просто взглянуть на материалы дела. Мне важно знать, что в нем могло быть такого, что ранило Шона настолько глубоко.

      – Ты кое о чем забываешь, Джек. Твой брат покончил с собой, дело закрыто. Что бы ни задело его в случае с Терезой Лофтон, это больше не имеет значения. К тому же остается недоказанным, что дело Лофтон вообще имело какое-то отношение к… поступку твоего брата. По мне, так оно могло послужить лишь второстепенной причиной или, если хочешь, стать последней каплей. Но наверняка мы этого никогда не узнаем.

      – Вот что, не вешай мне лапшу на уши. Я только что читал дело Шона. – Тут мне показалось, что брови Векслера чуть-чуть приподнялись. – У Шона ничего не вышло с поимкой убийцы, он сел в калошу, хотя посвящал этому расследованию все свое время. Он даже посещал мозгоправа – настолько это его уязвило! Так что не говори мне, что мы никогда не узнаем правду.

      – Послушай, сынок…

      – Ты когда-нибудь называл так Шона?

      – Как?

      – Сынком. Ты называл когда-нибудь Шона сынком?

      Векслер, похоже, смутился:

      – Нет.

      – Вот и меня тоже так не называй.

      Он поднял