Экзотический симптом. Ирина Градова

обнаружили только утром, когда кто-то выглянул в окно, а там… Неприятно плохо отзываться о коллегах, но сдается мне, патолог, проводивший первым вскрытие, недоглядел: не всегда самая очевидная версия является правильной! Однако я все же предлагаю вам проверить, не принимала ли жертва феназепам в медицинских целях: может, она просто-напросто нарушила инструкцию, что и повлекло за собой смерть.

      – Она могла сама дойти до балкона и решить, что это, к примеру, дверь в лучший мир? – недоверчиво нахмурилась Алла.

      – И такое нельзя исключить, – кивнула Сурдина. – А потом что-то случилось, и она оказалась висящей на обрешетке. Попыталась удержаться, но безуспешно… Как я уже сказала, следов эпителия под ногтями не обнаружено, значит, все вполне могло произойти без посторонней помощи. Хотя, на мой взгляд, маловероятно! Да, и еще кое-что: у девочки сломаны мизинец и безымянный палец на левой руке.

      – Вы же сказали, что следов борьбы нет?

      – Сказала.

      – Значит, жертва сломала их при падении?

      – Чтобы возникли переломы такого типа, она должна была приземлиться аккурат на пальцы.

* * *

      Мономах намеревался уходить, как вдруг дверь без стука распахнулась, и в кабинет влетела Алина.

      – Ой, Владимир Всеволодович, идемте со мной, пожалуйста, там жуть что творится!

      У девушки было такое лицо, что он немедленно последовал за ней, на ходу интересуясь, что же все-таки случилось.

      – Ой, там Татьяна с Лешей пытаются остановить этого мужика, но он такой здоровый лось, что они не справ…

      – Какого мужика-то?

      – Да мужа этой беспокойной пациентки, Карпенко!

      – Так у нее, оказывается, муж есть – чего же она тогда бучу подняла, о детях волновалась?

      – Ох, Владимир Всеволодович, вы просто еще его не видели – тот еще отморозок! Я бы ему не то что детей – кошку бы не доверила воспитывать!

      В этот момент они как раз вырулили в коридор, где располагались палаты, и до Мономаха донесся шум борьбы.

      Алина, забежав вперед, распахнула перед ним дверь.

      Картина, представшая его взору, была достойна боевика. Здоровенный дядька, ростом под метр девяносто и весом за сто двадцать кило, пытался прорвать «заслон» из четырех человек, загораживающий от него съежившуюся на койке пациентку Карпенко.

      Этими четырьмя были: длинная и тощая медсестра Татьяна Лагутина, мелкий, но все-таки не слабый медбрат Алексей Жданов и двое детей – девочка-подросток и мальчик лет десяти-двенадцати.

      Видимо, Карпенко приходилась последним матерью: наступил час посещений, и они пришли навестить ее в больнице.

      Лагутина с выражением непримиримой ярости на лице, с силой, какую в ней трудно было подозревать, удерживала гиганта за руки, в то время как Леха повис на его спине, пытаясь оттащить назад, а дети, обхватив «налетчика» за ноги, не давали ему ступить и шагу вперед.

      Батальная сцена сопровождалась громкой руганью вредной пациентки Игнаткиной, возмущавшейся происходящим и призывающей на головы всех участников кары