Все дело в любви. Джилл Шелвис

и треск масла. Еще чуть-чуть, и она захлебнется слюной.

      – Так что там насчет сюрприза для меня?

      – Т-с-с, – прошептал он и, прежде чем она смогла что-нибудь предпринять, поднес бокал с вином к ее губам. – Просто стой здесь и отключи на пару минут свои мозги. Пять минут, Тара. А еще лучше сядь. – Он нежно опустил ее на барный стул. – Глубоко вдохни. – Он подождал, пока она наберет воздуха. – Хорошо. А теперь выдохни, только медленно. И повтори несколько раз.

      Она посмотрела на него, но продолжала дышать так, как он сказал. Медленно. Вдох-выдох. Она сделала глоток. Подышала. И черт бы ее побрал, но через пять минут она действительно почувствовала себя лучше.

      – Это все вино, – сказала она.

      Он вновь наполнил ее бокал и протянул тарелку с жареным цыпленком.

      – От компании тоже многое зависит.

      Тара посмеялась над его самоуверенностью, но взяла кусочек цыпленка. А потом простонала:

      – Боже всемогущий.

      Он улыбнулся.

      – Ну как?

      – О да. Это изумительно. – Она указала на него. – Впрочем, ты это и без меня знаешь, так что не задирай нос. Но давай еще раз по порядку. Что ты здесь делаешь?

      – Я здесь потому, что твои сестры попросили меня об этом. А попросили потому, что ты человек, который стремится все держать под контролем и сквернословит, когда кто-то делает что-то не так, как задумано.

      – Но я не… – возразила она и сделала глубокий вдох. Впрочем, так оно и есть. Она действительно человек, который пытается взять все под свой контроль. Еще один вдох. Еще глоток вина.

      Его глаза смеялись, но она старалась не обращать на это внимания. Он снова занялся перестановкой специй.

      – Ты мог бы не класть базилик и тмин так близко к огню, они от этого испортятся.

      Она поднялась и подошла к нему, чтобы остановить, но вдруг оказалась неожиданно близко к его сильному телу. Это было так досадно – серьезно, неужели нельзя быть менее сексуальным? – что она даже забыла извиниться. На самом деле можно было и отпихнуть его, чтобы он не мешал ей на пути.

      Он стоял словно скала, отказываясь сдвинуться с места.

      – Все же испортится, – пробормотала она, стараясь дотянуться до базилика.

      – Не все, – сказал он, нависая над ней.

      Она прикрыла глаза и задрожала. Она не знала, сколько времени прошло, каждая ее клеточка помнила и ощущала его тело. Вцепившись в столешницу, она наклонила голову и, задыхаясь, произнесла его имя, в то время как его руки потянулись к ней.

      Но вместо того чтобы обнять ее, этот высокий стройный засранец без каких-либо усилий выхватил у нее базилик и уселся напротив нее.

      – И мак начнет отвратительно пахнуть, если хранить не в холодильнике, – произнесла она.

      Опустив голову, он понюхал ее шею.

      – Не я, – беспомощно хихикнула она, – а мак.

      – Ты права. Потому что ты пахнешь просто удивительно. Ты всегда так пахла.

      О Бог мой! Ее колени вот-вот подогнутся.

      – Я пахну жареным цыпленком.

      – М-м-м. Пальчики оближешь.

      Ее пальцы, вцепившиеся