Чесма (Собрание сочинений). Владимир Шигин

Алексей, меняли полотенца на воспаленном лбу отца. Здесь же читал молитвы эскадренный обер-иеромонах. Спиридова душил жар, невыносимо ломило суставы, но думал адмирал об ином. Старшим после него на эскадре сейчас оставался бригадир Грейг. Спору нет, Грейг – моряк знающий, но он иноземец. Как доверить ему славу и честь флота? Что скажут Россия, потомки? Адмирал приподнял голову, повел тяжелым взглядом.

      – Зовите ко мне Елманова – младшего флагмана ревельского, – велел он сыновьям.

      Прибывший контр-адмирал Андрей Елманов, стараясь не греметь шпагой, осторожно присел на дубовый стул подле адмиральской койки. Сыновья деликатно удалились.

      – Вот что, Андрюша, – открыл глаза Спиридов, приподнимаясь на подушках, – я, как видишь, едва дышу, а эскадр оставить не на кого. Так что, душа моя, собирай вещички да перебирайся на «Орел», далее поплывем вместе.

      – Ясно, Григорий Андреевич, – невозмутимо ответил сразу все уяснивший умница Елманов, – коли надо, о чем разговор!

      Вернувшись к себе на корабль, чиркнул он жене письмецо, чтоб в этом году его домой не ждала и на будущий тоже, а вернется он обратно годов этак через пять-шесть.

      Через несколько часов контр-адмирал уже поднял свой флаг на линейном корабле «Северный Орел».

      А тут из Санкт-Петербурга депеша срочная. В ней черным по белому – взять с собой в плавание контр-адмирала Елманова Андрея Власьевича. Такую же бумагу и Елманову вручили. Улыбнулся Спиридов, усмехнулся Елманов. Что мы, дитяти неразумные? И сами все понимаем!

      После ужина работы на кораблях и судах прекращались, капитаны давали командам отдохнуть. Вахтенные офицеры командовали:

      – Фитиль открывать. Команде песни петь и веселиться!

      А матросы уже вокруг кадок с водой, что за фок-мачтами ставят для курева.

      На «Евстафии» за главного балагура Леха Ившин. Подле него всегда толпятся: знают матросы, что у Лехи на все случаи жизни прибаутки имеются. За то и прозвище достойное получил – Кот-бахарь. Сегодня Ившин, собрав вокруг себя молодых кексгольмских солдат, вел с ними разговор умный.

      – Все в море-окияне от ветру! – подняв кверху палец указующий, разъяснял он.

      – Откель же сам ветер-то? – вопрошали солдаты.

      – А вишь, сверху небо, снизу вода, а с боков-то и нету ничего, вот оно и продувает!

      Солдаты в знак понимания дружно закивали.

      – Но самое страшное на водах морских, братцы, так то туман, – пояснил им далее Леха. – От него все напасти!

      Рекруты полка кексгольмского сразу загалдели:

      – В деревне тоже завсегда туман поутру, и странного в ем ничего нетути!

      – Нетути! – Леха аж глаза выпучил от негодования притворного. – Морской туман – то совсем иное дело, – сказал наставительно, – и сравнивать нечего! Вот лежали мы как-то в дрейфах подле Сескара- острова, – начал он новую байку, – а туман там – во!

      Для пущей важности представил Леха на всеобщее обозрение свой жилистый кулак. Рекруты,