Тихий ангел. Наталья Нестерова

А во-вторых, вообще не приемлю женской дружбы взасос между матерью и дочерью. Следующее…

      Мама хотела быть строго логичной, но запуталась.

      – Второе, – подсказала Дарья. – У «первого» было два подпункта.

      – Да, второе. По складу характера я интроверт, поэтому мне легче и проще переваривать проблемы внутри себя, ни с кем не делясь, не советуясь, не плача на груди у сердобольных подруг. Знаю, проверено на опыте, процесс переваривания когда-нибудь закончится, и я смогу дышать полной грудью, восстановлюсь. Тебе надо потерпеть. Пожалуйста, потерпи!

      – Это как я суп варила? Помнишь? Хотела вас с папой порадовать, после ангины выздоравливала. Бросила все имеющиеся продукты в кастрюлю, они кипели и кипели, я уснула. Суп превратился в мутную густую жижу, которую отправили в унитаз. Так и ты перевариваешь?

      – Похоже, – согласилась мама.

      – Но я так не могу! У меня все клокочет! Мне хочется действовать!

      – Запишись в спортивную секцию или в бассейн.

      – В четырнадцать лет? – возмутилась Даша. – У нас все, кто спортом занимаются, уже асы, я буду позориться на скамье запасных?

      – Хорошо, спорт отменяется. Дай подумать.

      Мама нашла решение – купила Дарье боксерскую грушу.

      Два грузчика, надрываясь и пыхтя, втащили в Дарьину комнату аппарат – на полу тяжеленная круглая станина, от нее идет металлическая палка, далее тугая толстая пружина, и все венчает груша, покрытая кожей в красно-черную полосочку. Такого не было ни у кого из Дашиных друзей!

      Она приклеила на грушу фото новой жены папы и дубасила по нему утром и вечером. Фото попросила в очередную «папскую субботу», как она называла выходные, проводимые с отцом и Виолой. Папа гордо улыбался, когда Виола протягивала снимок. Девочки начинают дружить. Как же! Знал бы, для чего фотка. Еще узнает.

      Даша никогда прежде не делала зарядку и вообще физические упражнения терпеть не могла. Но теперь с удовольствием скакала вокруг груши, пыталась даже ногой заехать по Виоле, повторяя приемы восточных единоборств и издавая возгласы киношного ниндзя.

      – Ты вопишь как резаная, – говорила мама Дарье, потной и возбужденной, идущей в душ.

      – Ага! Надо было папочке нам ластами помахать, смыться, чтобы заставить меня физкультурой заниматься.

      Однажды, возвращаясь из душа, вытирая полотенцем мокрые волосы, Даша застукала в своей комнате маму. Она медленными слабыми движениями ударяла в уже изрядно потрепанную фотографию Виолы. Мама била легонько, точно разведуя, пробуя на прочность грушу или сам метод на эффективность. Когда колотила Дарья, груша моталась из стороны в сторону, а у мамы лишь покачивалась.

      – Сильнее бей, – посоветовала Даша.

      Мама смутилась, покраснела.

      – Глупости все это, – сказала она и мелко потрясла головой, будто отгоняя ненужные вредные мысли и желания. – Детский сад. Пожалуйста, не показывай этот аппарат папе, когда придет.

      – А то! – ответила Даша.

      «А то» было любимым словечком Наташи Суворовой, Дарьиной подруги.