Кобзар. Тарас Шевченко

в село ходила,

      А горе шло передо мной.

      Я горько плакала, молилась,

      И все смеялись надо мной.

      Покрыткой, дурой называли,

      И даже нищие чуждались.

      Во всей Украине родной

      Мне места не было одной.

      В лесу дремучем, в чистом поле

      Я не боялась ночевать:

      Там без свидетелей, на воле

      Могла свободно петь, рыдать.

      А песня горе облегчает,

      Хоть и унылая она.

      Спасибо, нищая одна,

      Такая же, как я, слепая,

      Меня учила песню петь;

      И я пою ее, рыдая,

      И до могилы буду петь.

      Дитя мое! Моя Оксано!

      Я скоро плакать перестану,

      Запомни песню ты мою

      И пой ее, как я пою,

      Она умалит сердца рану.

      Пришла и красная весна,

      Запели пташки, все проснулось,

      Все засмеялось – я одна

      Святой весне не улыбнулась…

      Она мне слезы принесла.

      Занемогла я на дороге,

      Кой-как до хутора дошла…

      И ты на хуторе убогом

      Узрела милый божий свет.

      О, сколько радостей у бога

      Для наших слез, для наших бед!

      Твой первый звук… Ах нет, не стану..

      Нет… Поцелуй меня, Оксано!

      Я не умею рассказать

      Про ту святую благодать,

      Что только матери избранной

      Душою можно понимать,

      То выше счастия людского.

      И как несчастлива, убога

      Жена бесплодная… С тобой

      Мне снова счастье возвратилось,

      Я любовалася весной,

      Цветы я снова полюбила,

      Цветы я снова берегла.

      С восходом солнца я вставала.

      Ты на груди моей спала.

      Никем не видима, бывало,

      Прокрадусь в лес, найду цветок

      И сяду у цветка с тобою.

      Ты тихо спишь, а он цветет,

      И я гордилася тобою

      Пред распускавшимся цветком.

      Бывало, я сорву тайком

      Листочек розовый, румяный

      И тихо, тихо положу

      Тебе на щечку… погляжу

      И оболью тебя слезами.

      Была ты розовей цветка

      И утренней зари румяней.

      Так мне господь добро творил

      В тебе и розовых листках.

      Но… как тебя ни забавляла,

      Какие песни ни певала,

      Как ни играла я с тобой,

      А злая доля шла за мной.

      Я не могла тобой гордиться:

      Мне было не с кем поделиться

      Твоею детскою красой.

      Ты слово «мамо» лепетала,

      Но слова лучшего не знала,

      Как и теперь не знаешь ты.

      Я не могла с тобой идти

      Через село; я не стыдилась —

      Пусть люди смотрят, как хотят!

      Я стыд любовью заменила.

      Тебе боялась показать,

      Как дети меж собой играют,

      Боялась видеть, как дитя

      Отца усталого ласкает.

      Так время шло; ты вырастала,

      И любо было мне смотреть,

      Когда ходить ты начинала.

      Но горе горькое терпеть

      Судил господь мне до могилы

      За юность