Дело чести генерала Грязнова. Фридрих Незнанский

смоделировал ситуацию, которая могла сложиться сейчас в управлении, и как только в трубке раздался голос дежурного, попросил соединить его с Юнисовым.

      – Полковник Юнисов на выезде.

      В общем-то, этого и следовало ожидать, но все-таки Вячеслав Иванович не выдержал и спросил:

      – Простите, он сейчас в Боровске?

      – Повторяю, полковник Юнисов в настоящее время находится в командировке, – уже несколько раздраженно и в то же время настороженно «пояснил» дежурный. И, в общем-то, он был прав.

      Однако только Олег Юнисов, возглавлявший Хабаровский УБОП, мог бы прояснить ситуацию в «семерке», и Грязнов уже более напористо произнес:

      – Я все понимаю, капитан, но мне действительно нужен сейчас Олег Павлович Юнисов.

      – Он действительно на выезде! – повысил голос дежурный. – А кто его спрашивает?

      – Генерал Грязнов!

      В телефонной трубке послышался глухой кашель, словно у дежурного по управлению запершило в горле:

      – Простите, товарищ генерал, но я действительно не могу соединить вас с Юнисовым.

      О знаменитом генерале Грязнове, который в силу каких-то причин променял столичную жизнь и генеральские погоны на затворническую жизнь охотоведа, знал едва ли не каждый уважающий себя опер, и поэтому не удивительно, что у дежурного изменилось отношение к подозрительно настырному клиенту.

      – Он сейчас в Боровске? – повторил вопрос Грязнов.

      – Да.

      – Хорошо, спасибо, – поблагодарил Грязнов. – Но если можно… Там, что… настолько все серьезно, как сказали по телевизору?

      – Не знаю, пока ничего не знаю. Но то, что убили начальника колонии – это факт.

      «Убили… начальника колонии… факт».

      Вячеслав Иванович вдруг почувствовал, что у него опять заложило уши, и он опустил на рычажки трубку.

      Известию уже невозможно было не верить, и от осознания этого для него словно остановилось время.

      Понимая, что в подобном состоянии можно додуматься по чего угодно, Грязнов заставил себя внутренне встряхнуться и, когда почувствовал, что способен более-менее адекватно реагировать на окружающее, поднялся со стула, чтобы вновь включить телевизор.

      С экрана продолжали вещать о достижениях краевого агропромышленного комплекса, и он вышел на крыльцо, на котором, свернувшись клубком, лежал Агдам. При виде хозяина он приподнял морду и, словно проникшись его состоянием, негромко заскулил. У Грязнова дрогнули уголки губ, и он потрепал Агдама по холке.

      Прошибла навязчивая мысль, от которой он невольно содрогнулся.

      Такая собака, как Агдам, просто так скулить не будет. Точно так же он скулил и в ту ночь, когда увезли в краевую больницу Полуэктова…

      Сначала Полуэктов с обширным инфарктом, от которого он уже вряд ли оправится, теперь вот – Чуянов, и вдобавок ко всему непрекращающееся ощущение надвигающейся опасности… возможно даже, какой-то страшной беды.

      Впрочем,