Опасность желания. Элизабет Эссекс

такую погоду нечего было делать на улице.

      Она ненавидела все это – пронизывающий холод, непрерывный дождь, мелкое воровство, но голод по-другому расставлял приоритеты. Не воровать было невозможно.

      – Расскажи мне еще раз, – попросил Тимми и потер рукавом замерзший нос.

      Ради брата Меггс отогнала гнетущее беспокойство.

      – Мы обязательно разбогатеем. И будем жить в очаровательном добротном коттедже, где-нибудь, где тепло, например, в Дорсете. Только ты и я, мой дорогой Таннер, только ты и я…

      Меггс понятия не имела, действительно ли в Дорсете тепло. Возможно, она слышала это от кого-то, или кто-то ей сказал, что там растут пальмы. А она знала, что пальмы растут только в теплых местах. Но куда бы они ни отправились, там обязательно должно быть тепло. Они мерзли уже слишком долго. Практически всегда. А сейчас, когда желтый лондонский туман был густо насыщен частицами льда, ей казалось, что зима никогда не кончится. В такие дни Меггс теряла надежду когда-нибудь просохнуть и согреться. Или наесться. Ее пустой желудок возмущенно ворчал.

      И в этом безрадостном положении она не могла сказать правду.

      – В нашем доме будет много каминов, тепла и уюта. А летом в саду будет цвести множество роз, так что нас окружит приятный аромат, а не запах угля. У нас будет большой сад с яблонями и грушами. Ты сможешь их есть всегда, когда захочешь. Сможешь бесконечно лазать по деревьям. И еще у нас обязательно будут качели.

      Брат был слишком мал, чтобы помнить, как они жили раньше. Ему едва исполнилось четыре года, когда они были вынуждены переехать в Лондон. А восемь лет под опекой старой Нэн не могли не оставить своего отпечатка.

      – Когда? – спросил он с циничной прямотой ребенка, успевшего за свою жизнь наслушаться сказок.

      – Думаю, скоро. – Меггс продолжала фантазировать, не переставая шарить глазами вокруг. – Смотри. Они подходят. Будь внимателен.

      Впереди три явно богатых и изрядно подвыпивших джентльмена, покачиваясь, вышли из клуба. Они были пьяны в стельку. Молодые франты, у которых денег куры не клюют. Они и не заметят, что скромная служанка обчистит их карманы. В приятной веселости, защищенные богатством и обильным количеством выпивки от всех забот мира, они не обратят внимания и на маленького, шустрого Тимми, которому она передаст свою добычу.

      Тимми кивнул, перешел на другую сторону улицы и растворился в тумане. Меггс с трудом удержалась от того, чтобы не дать ему более точные указания и не проследить за тем, хорошо ли он занял позицию. Так не пойдет. Таннер был уже достаточно взрослым, чтобы хорошо изучить это ремесло, как и она. Если они хотели есть, приходилось воровать.

      Мужчины приближались, медленно переходя из одного круга света от фонаря в другой, громко смеясь и распевая непристойные песенки. «Была из Краппа девица, которая любила трахаться…»

      Непристойные стихи эхом катились по улице. Парень слева был самым высоким. Его руки были заняты пьяным товарищем, повисшим на плече. Расстегнутый плащ развевался на ветру, демонстрируя всем окружающим карманы жилета, набитые деньгами. Что ж, победил верзила. И она не проиграет.

      Меггс, нервно сглотнув, перевесила корзину на руку и вытерла вспотевшие ладони о фартук. Все получится. Все всегда получается. С пьяными все будет нормально. Это так же просто, как забрать джин у мертвой шлюхи. Меггс прикинула расстояние и двинулась вперед. Стук ее сердца ускорялся вместе с шагами. Ей необходимо было поравняться с ними именно в тот момент, когда они покинут бледный круг света от фонаря. Она будет в темноте, и они ее даже не увидят.

      Три ярда. Два. Полностью сосредоточившись на кармане жилета, Меггс не обращала внимания ни на что другое, даже на стук крови в ушах. Она опустила голову и налетела прямо на верзилу. Это было элементарно: поворот тела, сильный толчок плетеной корзиной, и мужчины, разделившись, падают. И вот она, воплощенное терпение, ждет мгновения, когда кошелек длинного перекочует ей в руку, точно спелая слива, сорванная с дерева.

      Потом Меггс рванулась в безопасную темноту, и успела еще до того момента, как пьяные осознали ее присутствие.

      – Вернись, дорогуша, – позвал ее самый зоркий из парней, сидя в луже. – Не пожалеешь.

      Она и так ни о чем не жалела, большое спасибо. Передав Тимми добычу, Меггс устремилась навстречу рассвету и выкинула пьянчужек из головы.

      Но все оказалось не так хорошо, как она поначалу подумала. Когда они встретились через два квартала, Тимми уже открыл кошелек и пересчитал деньги.

      – Бумажки, – тяжело вздохнув, сказал он, – и немного мелочи.

      Банкноты. Не так хорошо, как монеты. Если они попытаются их продать, то не смогут получить полную стоимость. Ведь они не могут пойти на Полтри-лейн к Английскому банку и поменять их. Единственное, чего они добьются таким походом, – это встречи с полицией прямо в вестибюле банка.

      – А сколько в монетах?

      – Два фунта, три кроны, шесть пенсов.

      Меггс не могла смотреть на разочарование, отразившееся на измученном лице брата. Этого было мало. Почему денег