Братья. Вячеслав Евдокимов

няя,

      Взвалил на них тяжёлый срам.

      Лишились Райских привилегий,

      В которых каждый был сверхлих:

      Еды за так, веселий, неги!

      Теперь забот тьма на двоих…

      В труд ум вошёл и ноги, руки,

      Чтоб улучшать всё время быт,

      У Евы родов стали муки,

      Адама бодрый ведь в том вид.

      Заполонили Землю детки,

      Тьма белых, чёрных и цветных…

      Цвета то суток были метки,

      Чтоб различать, кто есть средь них.

      Сынишек белых именами

      Двоих назвали Зап и Вос,

      Ну так хотелось Еве‐маме,

      И не иначе! Каждый рос,

      Как и положено детишкам,

      Неугомонно всё шаля,

      Бывало, даже очень слишком,

      Да не у разума руля,

      Нет, не боясь ввек даже взбучки…

      Чтоб не случилось что, сажай

      Хоть на цепь их, вяжи хоть ручки, —

      Таков в них буйства урожай,

      Что не свезёшь уж и возами,

      Носы совали в всё, глаза,

      Ум ластя также и ушами…

      Ну каждый экстра—егоза!

      «Не лезь туда! Не делай то‐то,

      К добру сие не доведёт…»

      А им нарочно всё охота!

      Узнать всё тщились наперёд.

      Всё подрастали… Вдруг негоже

      Ходить уж стало нагишом,

      Как на туземцев‐то похожим,

      Вот мама шепчет им о том,

      Пора бы фиговым листочком

      Им наготу от всех прикрыть,

      Ходить свободно чтоб денёчком,

      Не впав в смущенья где—то прыть.

      И сорвала листочек фиги

      И Восу‐сыну подала,

      И тот без всякой там интриги

      Вмиг сделал нужные дела,

      Защеголял в сём одеянье

      И нос с того вон позадрал!..

      У Запа вспыхнуло желанье

      Иметь листочек тот, аврал

      Его и вспыхнул уговоров,

      Чтоб пофорсить ему дал Вос,

      Но тот упёрся, будто Боров,

      Пустил все просьбы под откос,

      И Зап остался обнажённым,

      Надув губищи, как Индюк,

      Слезам предался он солёным,

      Стерпеть он зависти всех мук

      Не смог и резко обозлился,

      Сказав, что Вос теперь не брат!

      Не будет ввек с ним компромисса,

      Дружить с ним больше он не рад.

      – Но мне дала листочек мама, —

      Ответил Вос, – вот он и мой.

      Не отдавал с того упрямо.

      Вот на него Зап стал и злой!

      И затаил тому отместку,

      И делал Восу всё во вред

      Исподтишка, да часто резко,

      И угомонности в том нет,

      Хоть иногда, забывшись в играх,

      О мести всё же забывал,

      Но лист увидев Воса, в Тигра

      Вмиг обращался, дружбой мал.

      И вновь ярилась в Запе злоба,

      Что не давала даже спать:

      «Ты враг мой, Вос, теперь до гроба…» —

      Шептал он, мучивши кровать…

      И ждал удачного момента,

      Чтоб вылить пакости ушат

      Заместо братского привета,

      Толкнуть желая Воса в ад.

      А так играл, явив личину,

      Как зверь, готовившись к прыжку,

      Скрывал улыбкою кручину,

      Готовясь к подлому грешку.

      Но Вос счастливый был, наивный,

      Коварства в Запе не открыл,

      И в играх всех с ним был активный,

      И Зап ему казался мил,

      Пускаясь в действа бесшабашно,

      Входя в безудержный азарт,

      Взбредёт коль, даже и бесстрашно,

      Всё новым играм давши старт!

      Ведь игры – жизни то познанье,

      Необходимость позарез,

      Дают ведь опыт, навык, знанья

      И раскрывают мир чудес!

      И не унять им этой жажды,

      Чуть не по ним, – вмиг в плач и в крик!

      Зонты без спроса взяв однажды,

      В горах на высший влезли пик,

      Земной он выше атмосферы,

      Вонзился в Космос,