Полное собрание стихотворений. Дмитрий Кленовский

венок, что для нее плету я, —

      Не привлекли ко мне фавнессу молодую,

      Что пляшет на опушке, при луне.

      Она обнажена. В волос ее волне

      Оттенок рыжеватый. И мне ясно,

      Что сладость пряников ей кажется опасна,

      И мщенье диких пчел за мед – ее страшит;

      А в памяти ее голубка воскресит

      Какой-то прежний час, во мраке бывший белым…

      И пенье флейты той, которая несмело

      Рассказывает ей желания мои —

      Напоминает ей о брошенной в пыли,

      Обветренной, отеческой и славной

      Сатира коже или шкуре фавна.

      5

      Мой конь, крылатый конь, в густой тени дремал.

      Движением хвоста порой он задевал

      Траву. И острием моей блестящей пики

      Его коснулся я, и конь поднялся дикий,

      И повернувшись на восток – заржал.

      И на него верхом вскочил я и сказал:

      Идем, уже заря, и час рассвета близок!

      Я знаю шум дорог и тишину тропинок,

      Где камни катятся иль стелется трава.

      Идем, нас ждут леса и моря синева,

      И тот фонтан, где пить мы будем в час заката,

      И сказочный дворец, где в стойлах из агата

      Хрустящий, золотой тебе готовят корм…

      – И мы отправились, Пегас! Но с этих пор,

      Горя в часы зари и к ночи потухая,

      Мы остановлены дверьми, что не сломают

      Удары мощные божественных копыт.

      Засовов и замков резных не сокрушит

      Удар моей руки и пики, и напрасно,

      От шеи до колен омытый пеной красной,

      Ты бьешься об утес преграды роковой,

      И от рассветных зорь до темноты ночной

      Вздымаешь в бешенстве мучительных усилий

      То мрак, то золото своих разбитых крылий!

      След жизни

      Моей жене

      48. Долг моего детства

      Двоился лебедь ангелом в пруду.

      Цвела сирень. Цвела неповторимо!

      И вековыми липами хранима

      Играла музыка в саду.

      И Лицеист на бронзовой скамье.

      Фуражку сняв, в расстегнутом мундире.

      Ей улыбался, и казалось: в мире

      Уютно, как в аксаковской семье.

      Все это позади. Заветный дом

      Чернеет грудой кирпича и сажи,

      И Город муз навек обезображен

      Артиллерийским залпом и стыдом.

      Была пора: в преддверьи нищеты

      Тебя земля улыбкою встречала.

      Верни же нынче долг свой запоздалый

      И, хоть и трудно, улыбнись ей – ты.

      1949

      49. Моя рука

      Моя рука – день ото дня старей.

      Ее удел с душою одинаков.

      Немногое еще под силу ей:

      Стакан наполнить, приласкать собаку,

      Сиреневую ветвь ко мне нагнуть

      (Ее сломать ей было б тоже трудно),

      Да записать стихи, да изумрудной

      Студеной влаги с лодки зачерпнуть.

      И это все. Но в скудости такой,

      Овеянной вечернею прохладой,

      Есть вечности целительный покой.

      Есть чистота… – и