Велесова ночь. Лариса Капелле

в которые вовлекала ее непростая дворцовая жизнь Московского Кремля. И сейчас вновь ей нужна была помощь старого монаха. Как отделить правду от лжи, истинное от ошибочного? Подумав, она решила привести весь рецепт и заодно спросить, что старый монах думает о нем. В таком деликатном деле она могла рассчитывать только на Паоло. Если эта информация попадет в руки кого бы то ни было, не сносить им с Софьей головы. Хитрость и осторожность своего друга она знала и была уверена, что может довериться ему без оглядки. А для письма использовала шифр, который они когда-то изобрели с Паоло. Код был простым: смысл имело каждое пятое слово, все же остальное было пустой болтовней. Оставалось только составить связный текст, не вызывающих ни у кого подозрений, что было задачей хотя и трудоемкой, но выполнимой. Пока придумывала ни к чему не обязывающие описания нравов и обычаев Московии, время приблизилось к полудню. Василиса вернулась и насупилась.

      – Опять за столом!

      – Василиса, это очень срочно и мне нужно окончить, – вяло защищалась Анна, – ты же собиралась на ярмарку!

      – Уйти-то я уйду, да только, если к приходу моему вы так же за книгами своими чахнуть будете, то вы меня услышите! – грозно пообещала служанка, с шумом захлопывая за собой дверь.

      Анна с облегчением вздохнула. Если повезет, то от Василисы она избавилась до вечера. Усилием воли переключила свои мысли, и перед глазами встала другая пора ее жизни, когда она только открывала для себя Московскую Русь, неведомую, странную, такую отталкивающую и притягательную одновременно, страну, которой предстояло стать ее второй родиной. Вспомнила, как та Европа, которую она знала – каменная, с неприступными городами и высокими замками, сменилась постепенно плоской, без конца без края равниной с небольшими, с трудом отвоеванными у природы полями и дремучими, непроходимыми лесами, в которых непривычному путнику было легко заблудиться. Страна была населена редко и скудно. Городишки маленькие, деревянные, напоминавшие больше непомерно разросшиеся села, где каждый жил своей усадьбой. Поселения эти казались беззащитными, как и вся огромная, раскинувшаяся вдоль и поперек страна. Не было привычных для нее крепостей, а только земляные валы и деревянные стены… от кого они могли защитить? Какую осаду выдержать? Упала искра и нет города, одна куча пепла. Но удивляли люди, привычный ко всему народ, для которого невозможное казалось возможным, который поохав да поахав отстраивал за одно лето только исчезнувшую слободу, обживался, радовался самым незначительным пустякам и упрямо, год за годом, отодвигал границы и без того немерянного государства. Жил бедно, скудно, только великокняжеские палаты да усадьбы нескольких видных бояр и государевых слуг, да и тем было далеко до высоких, соперничавших с небом, каменных замков и церквей той Европы, к которой она привыкла.

      Москва, как и вся Русь, была странной, беспрестанно меняющейся и непонятной. Стоило путешественнику увидеть издали Москву, он был поражен