Велесова ночь. Лариса Капелле

как Борис работал, с кем в вашем приказе дружил?

      – Трудился, как на духу, боярыня, скажу, так себе, но о мертвых или хорошо говорить надо, или ничего, поэтому ничего говорить не буду, грех это.

      – В правде греха нет, – возразила Анна.

      – А зачем вам Бориска сдался? Или ваша княгиня в смерти Холмогорова решила разобраться?

      – А хоть бы и решила, – заявила Анна, решившая вокруг да около не ходить, – расскажите-ка мне все, что вам известно. Вы когда его в последний раз видели?

      – Так вечером и видел, он должен был бумаги переписать, а ничего не переписал, сказал, что мол, завтра перепишет, потому как встреча у него важная, торопился.

      – Он волновался, тревожился?

      – Да нет, как завсегда был, я ему пенять стал, мол, опять работу не выполнил, а он мне: «Ты мне, Ванька, не указ, знай свое место! Думаешь, если из холопов выслужился, так боярскому сыну указывать можешь! Не бывать такому!» Так и ушел, больно высоковыйный Бориска был, все своим родом кичился, а за душой-то ни гроша, сапоги дырявые. Правда недавно сафьяновые сапожки себе приобрел да кафтан новый, рубашки стал шелковые носить, в общем приоделся…

      – То есть у него деньги появились?

      – Появились, – подтвердил Мельников.

      – Откуда?

      – А шут его знает, вроде жалованье ему никто не повысил, и для просителей он не старался, в нашем деле так бывает, грамоту правильную торговому или ремесленному человеку выправишь, он тебе хорошо заплатит. А Бориска никогда перед купцом шапку бы ломать не стал! Гордый больно и ленивый в придачу! Да и, если уж совсем честно, так и в грамоте не больно силен был Бориска, я ему завсегда самые легкие дела давал, в которых важности никакой.

      – Может быть, наследство получил?

      – Об этом бы Михаилу Степановичу известно бы стало.

      – Воровал? Вы немаленькими деньгами ворочаете.

      – Чтобы у нас под носом! Не бывать этому! У нас копейку не умыкнешь!

      Анна подумала про себя, что Лыков вполне успешно умыкал, и не только копейку, но вслух произнесла другое.

      – Значит, откуда у Холмогорова появились деньги, вам неизвестно?

      – Нет, поклясться могу!

      – Ну а Глеба Добровольского знаете?

      – Борискиного дружка-то? Как не знать, они как два пальца одной руки были, особенно если глупость какую сотворить да по красным девицам пошляться! – с презрением выговорил Мельников, на этот раз правилом – о мертвых хорошо или ничего – не утруждался.

      – Тогда, может быть, деньгами Холмогорова Добровольский снабжал?

      – Глебка, конечно, не такая голь перекатная, как Бориска, батюшка его разрядным дьяком был, семье немалое состояние оставил, и пару деревенек в кормление государь ему за службу выделил, но год как преставился, а семья большая, так что не до жиру, чтобы еще Глебкиному дружку сапожки сафьяновые покупать! – убежденно произнес подъячий.

      – Хорошо, если что-то вспомните, знаете, как меня найти.

      – Знаю, боярыня, а теперь разрешите откланяться.

      С этими