Свидетели времени. Чарлз Тодд

ужин, Ратлидж пошел в холл выпить чаю. Устроился за уютным столом в углу у широкого окна-эркера, выходившего в темный сад. Глядя на отражение, искаженное стеклом двухсотлетней давности, он подумал, что картина выглядит зловеще. Стул стоял под таким углом, что правое плечо Ратлиджа в стекле было затемнено бархатной шторой, и казалось, что кто-то стоит за его спиной… Вздрогнув, он отвернулся от окна. Даже чашка с горячим чаем не могла согреть руки, которые сковал ледяной холод, как если бы вдруг он увидел в стекле чье-то окровавленное и обвиняющее лицо.

      Хэмиш вновь вмешался, но потрясенный Ратлидж не смог сразу ему ответить.

      Тайна исповеди обязательна в католической церкви. В англиканской же молчание исповедника не связано суровой клятвой и не так строго соблюдается.

      Было что-то на совести умиравшего Бейкера, что мучило его настолько серьезно, что он потребовал исповеди у католического священника, потому что не хотел рисковать, признаваясь викарию.

      По словам доктора Стивенсона, викарий Симс хорошо знал семью Бейкеров, и тем не менее…

      «Ясно, что грехи были не мелкими. Но что он тащил грузом через всю жизнь до самой смерти?» – спросил Хэмиш.

      Ратлидж с ним согласился. Грех вроде неверности, не-возвращенного долга, в котором мог признаться перед смертью Бейкер, не заставил бы отца Джеймса отправиться к доктору и спрашивать о психическом здоровье умершего. Кроме того, психическое состояние человека, сознавшегося в грехе, даже в преступлении, но давно забытом всеми, не вызовет сомнений в его здравом рассудке. Умирающий человек все равно уже вне власти закона. Правосудие в своем роде уже свершилось.

      Доктор Стивенсон вспомнил, что отец Джеймс спрашивал о завещании…

      Что, если один из наследников не имел прав на него?

      «А это, – отозвался Хэмиш, – уже серьезная причина».

      Или всю жизнь жил под другим именем.

      Какой секрет открыл отцу Джеймсу Бейкер? Что один из детей на самом деле не имеет прав на наследство?

      И это заставило отца Джеймса ночами расхаживать по дому и, забыв обо всем, часами смотреть в окно? Может быть, он боролся между долгом и клятвой священника о тайне исповеди? А монсеньор Хольстен подозревал о его мучениях и о той тяжелой ноше, которую несет его друг, отец Джеймс? Интересная дилемма – что делать с грехом, высказанным на исповеди, тяжким и заставляющим священника сомневаться в своем обете молчания.

      Но если было завещание, был и нотариус, который его составил. Именно он сможет дать ответ, были ли темные истории в этой семье. Если же их не было…

      «Тогда вернемся к войне, – решил Хэмиш без особого энтузиазма. – Ты знаешь лучше других, какие секреты приносят домой солдаты или что может открыть на исповеди тот, кто идет в бой и не ждет возвращения».

      Ну и задача! Все равно что найти иголку в стоге сена.

      Но такую иголку мог отыскать отец Джеймс…

      Может быть, это произошло на ярмарке?

      На следующее утро