Прайм-тайм. Хенк Филиппи Райан

коллекция сменной обуви занимает все место на полу. К тому же мой журналистский нюх подает настойчивые сигналы. Помню, однажды мама застукала меня, девятилетнего ребенка, за чтением последней главы только что купленной мне «Нэнси Дрю». Заметив ее изумление, я разъяснила: «Надо же узнать, что случилось». Прошли годы, но мое неисправимое любопытство никуда не делось. И сейчас, возможно, как раз то, «что случилось», и подойдет для новости.

      – Ага, здесь, – отзываюсь я.

      Если это окажется очередная эпопея со спасением свалившейся в шахту собаки, сразу скажу «нет». Пусть увольняют. Стучу по деревянному столу, чтоб не сглазить. Я вовсе не то имела в виду.

      Ко мне в кабинет заходит Тэдди Шихан, в рубашке, выбившейся из штанов цвета хаки, уже облитых утренним кофе, и с таким взглядом, что я тут же понимаю: ситуация у продюсеров критическая. Он дубасит по ноге пластиковой бутылкой из-под воды, производя глухой звук, аккомпанирующий его волнению.

      – Не могу найти Эллен, – говорит он, оглядывая мой крохотный кабинет так, словно она может прятаться здесь. – Выпуск уже на подходе, и она должна быть в кресле ведущего, но ее нигде нет. Бред какой-то. Если ее не найду…

      Я знаю, к чему все идет. Вспышка чисто репортерского адреналина заглушает симптомы похмелья после неблагоразумно выпитых трех бокалов белого вина.

      – Без проблем, – заверяю его. – Пошли.

      В ту самую секунду, когда закончится сетевой рекламный ролик, кто-то должен будет начать зачитывать текст с телесуфлера. Сегодня утром этим кем-то, похоже, предстоит стать мне.

      Мы сбегаем вниз по лестнице в новостной цех. Четыре минуты до эфира.

      Тэдди внезапно останавливается, затем оборачивается и, окинув меня взглядом, тыкает пальцем на мою самодельную прическу.

      – Стариканы не купятся на тетку с карандашом в голове, – говорит он. Тревога возвращается на его лицо. – Конечно, время раннее, но они не настолько сонные. Можешь что-нибудь сделать с…

      Рисую в воображении свой видок и в ужасе таращу глаза. Он прав. Помимо того, что моя прическа могла бы послужить отличным примером «как не надо» в разделе моды «Гламура», так еще и губы не накрашены. Это вроде как должен быть утренний выпуск новостей, а не ночь живых мертвецов. А до эфира тем временем остается три минуты.

      Десять лет назад Тэдди бы только сказал: «Не беспокойся, Чарли, ты самый обаятельный следственный репортер в городе. Просто располагайся поудобней в кресле ведущего и позволь камере влюбиться в эту милую блондиночку».

      Сегодня же он только бросает:

      – Ладно, проехали.

      Качаясь на кресле, Тэдди выводит на печать новую производственную информацию для аппаратной, не переставая снабжать меня инструкциями:

      – Мы пустим анимационную заставку, а потом сразу перейдем к видеозаписи. От тебя требуется просто закадровый комментарий к картинке, после которого ты передашь слово погодникам – сегодня утром будет Бекка. Просто читаешь. На камеру тебя снимать никто не будет. –