Кремль 2222. Восток. Дмитрий Манасыпов

нео, помимо боя. Точно, это же вовек не отмыться, ну да. А он, пластун, человек привычный, не брезгливый, чего ему станется?

      – Дай мне пояс. И желчь не забудь,– попросил у Буривоя, раскладывая шкуру так, чтобы кое-где подрезать.– И еще в мешке должны быть ремешки такие, тонкие…

      – На, да ищи сам.– Буривой кинул мешок, звякнул пряжкой пояса. Сверху мягко плюхнулся мешочек, завернутый в тряпицу. Дунай вздохнул: помощи от дружинников ждать не приходилось. Наказ боярский слово в слово выполнят и больше ни-ни, какой там помогать ему, политому помоями и ненавистью убийце. Ничего, он не гордый, сам справится.

      Потянул за ручку старого друга. Нож охотно выскочил наружу. Лезвие не блестело в лунных лучах, покрытое темной пленкой, вываренной из корней деревьев Тайницкого сада. Ни к чему блестеть разведчику оружием, не надо оно ему. Нож у Дуная всегда был острым. Попробовал ногтем – нет, не пользовались стальным другом, не стали марать руки о подлое ночное оружие. Ну и хорошо, меньше ковыряться сейчас придется. Пластун начал с верхних лап, подрезая так, чтобы удобнее затянуть на предплечье ремешком. Любомир недовольно покосился на него:

      – Давай быстрее, через полтора часа уже светать начнет, чего копаешься там?

      Дунай не ответил, старательно пластая толстую кожу и густой мех шкуры. Разрез, еще один, тут да там, руки, привычные к этому, работали в полутьме быстро. Эх, ему бы кого из ребят в напарники… Да нет, не дал Князь на это одобрения. Хорошо бы было, одному все же тяжелее придется. Хотя напарник внизу у него всегда окажется. Дунай даже и не думал, что Пасюк мог бы сгинуть за эти несколько дней. Не таков этот храбрец, многое прошедший до встречи с ним.

      А работа тем временем подошла к концу. Дунай пробежался пальцами по шкуре, проверяя: а не забыл ли чего? Нет, не забыл, все сделал как нужно, в лучшем виде. Переодеться бы, конечно, но запас одежды в мешке всего на раз. Не думал тогда Дунай, что не вернется в каморку своего терема-казармы. Знал бы… глядишь, догадался бы захватить еще рубаху со штанами. Не страшно, пойдет то, в чем сидел в подвале, а на своем месте переоденется во что есть. Главное – дойти. Взял желчь, размазал по пальцам, за ушами, дотянулся к подмышкам. Пахло зло и едко.

      Ловко обмотал один из ремешков вокруг правой руки, прижимая шкуру с лапы нео, прихватил узелок зубами, то же самое сделал на левой. Поперек груди, через плечи, протянул два самых длинных ремня, быстро намотав петли, не прося помощи. Затянул пояс и наклонился замотать ноги. Дружинники молчали, смотря на шевелящуюся кучу шерсти, закрывшую пластуна. Лишь Буривой удивленно присвистнул сквозь зубы, дивясь такой сноровке. Глянуть со стороны – так вылитый мохнорыл, ничего не скажешь. Что-что, а цену этому удивлению Дунай знал. Пару раз пластунов, шедших назад в Кремль, чуть свои же и не стреляли, не разобравшись. Закончив, он распрямился, шагнув к вещам. Любомир преградил дорогу, толкнув в грудь ладонью:

      – Хватит тебе, выродок…– Глаза, еле освещенные факелом, недобро прищурились.– Так вот и полезешь. А