Славия. Рождение державы. Александр Белый

сейчас разворачивал каждый лист, читал и раскладывал по собственному разумению.

      Первая группа документов, самая большая: это переписка некоего Луи Мерсье с различными людьми. Например, одно из писем, адресованное ему, было написано на каком-то обрывке листа плохоньким французским языком. Вот небольшая выдержка: «Имей в виду, Луи, кроме нас двоих, только Одноглазый знал, что в казне Братства кроме двенадцати тысяч луидоров были и ценные бумаги Французской Вест-Индийской компании. Он же единственный знает, что ты на самом деле испанец. Подумай, может, стоит с ним разобраться. А еще ходит слух, что служанка, которая отравила стариков Кемпферов и вычистила железный денежный ящик торгового дома их сына Джона, это твоя Анна. И что сама она вывезти все не могла, ей кто-то помог. Об этом болтали в таверне Хромого Пью. Так что на Тортугу лучше вам не соваться. Заберешь это письмо у Красотки и помни, что она знает и меня, и тебя, и Анну. Отблагодари ее, и после этого всем будет спокойней. И сваливай в Старый Свет. А мой кузен давно вернулся и перебрался в Константинополь, у него там связи на самом верху. Здесь тоже есть чем поживиться. Приезжай, когда кончится война, но, если срочно надо, меня найдешь в Марселе. В Черепахе спросишь Андре Музыканта и скажешь, что тебе нужен Кот. Не задерживайся, здесь нам не рады. Привет сестре».

      В других письмах ничего особо интересного не было, но, когда просмотрел их, стало совершенно понятно, что Луи Мерсье и его сестра Анна – это не кто иные, как возникшие из ниоткуда кабальеро Аугусто де Киночет и «старуха».

      Письмо Кота оставил для собственного архива (пусть пока полежит, кушать не просит), остальное отложил для растопки камина.

      Вторая группа документов – это дело, связанное с изнасилованием и убийством двух девочек десяти и двенадцати лет, синьорин Марианны и Розарии де Альвадеро, племянниц герцога Андалусского, а также их сопровождения. До сегодняшнего дня считалось, что это дело рук неизвестных разбойников.

      Вот одно из покаяний дословно: «Перед лицом Господа нашего я, Адриано-Николо сын Пьетро да Минге, каюсь в грехе великом, свершенном не со зла, а в результате козней неназываемого, смутившего душу мою к жажде чрезмерного пития вина и помутившего рассудок. Это случилось на второе воскресенье от дня поминовения Всех Святых и усопших, девятого ноября тысяча шестьсот семьдесят седьмого года от Рождества Христова. На протяжении четырех лет подряд сеньор Антонио Уго, сын графа Манаги, на этот день приглашал погостить двух своих друзей, меня и сеньора Луиса Переса-и-Гаррури, младшего брата графа Гранады. Здесь мы охотились и весело проводили время. Так же было и в этот раз. Мы добыли оленя, изрядно выпили вина и оставили слуг готовить пикник, а сами погнали к недалеко расположенной ферме, куда должны были доставить дам, заказанных для развлечения. Мы выскочили к кустам у самой дороги, где в это время присели три женщины, которые задрали платья и оправлялись. Дон Антонио крикнул: «Хватаем этих!» – мы подскочили и забросили их через седла. В это время из-за кустов выбежали двое мужчин, вооруженные аркебузами,