Слепой. Антикварное золото. Андрей Воронин

уголовник по кличке Муса смотрел на него исподлобья с выражением угрюмого, нетерпеливого ожидания на изрытом оспинами костистом лице. Катала тоже выпил и, не прерывая своих экзерсисов с картами, со скучающим видом скользил глазами по строчкам прикрепленной к окну позапрошлогодней «Комсомолки».

      – Короче, поехал этот мужик в зоомагазин за мышами, – продолжал атлет, разливая водку. – Удав у него молодой был, парочки мышей ему на неделю хватало, а если крыса попадется, так и одной обходился. Ну, приезжает этот перец в магазин, а мышей-то и нету! Кончились мыши, понял? Ему говорят: купи хомяка, он типа жирнее, надолго хватит. Ага… Ну, чего делать? Удав-то вот-вот проснется, ему жрать надо! Взял он, короче, этого хомяка – взрослый хомяк попался, крупный, жирный, – притаранил к себе в офис – удав у него в офисе жил, посетителей пугал, – посадил к удаву в аквариум и доволен: ну, типа теперь этот шланг так нахавается, что недели две без просыпу дрыхнуть будет.

      Он небрежно отсалютовал собутыльникам стаканом, выпил, занюхал водку хлебной коркой и продолжил:

      – Короче, посадил он этого хомяка в аквариум и покатил свои точки объезжать – торговал он чем-то, не знаю. Вечером вернулся, поднялся к себе. У него офис на втором этаже, а я, охрана значит, на первом, в вестибюле торчу. Ну, и слышу я вдруг сверху мат-перемат, да такой, какого и на зоне не слыхал. Орет – понял? – как будто его там тупым ножом режут. Ну, я туда. Вбегаю в офис – что за дела? Аквариум вдребезги, хозяин на карачках по кабинету ползает, под мебель заглядывает, и ни удава, ни хомяка. Нашел он этого своего удава, а он весь покусанный, как будто его стая собак грызла. Хомяк, короче, боевой попался, рыло ему начистил и слинял в неизвестном направлении…

      – Ну, и к чему эта шняга? – с нескрываемым раздражением спросил Муса, когда рассказчик умолк и снял с подоконника очередную бутылку.

      – А к тому, – с вызовом ответил атлет, – что мы сейчас как тот удав. Развели лоха на пальцах, а он нам подлянку кинул… Вот теперь сиди и думай, что с этой капустой делать!

      – А тут и думать нечего, – внезапно вступил в разговор катала, оторвавшись от изучения старых газет. – С каких это пор ты, Бройлер, перестал знать, что делать с зеленью?

      Головы собутыльников одновременно повернулись к нему.

      – Кидалово? – осторожно, будто пробуя это слово на вкус, спросил Муса.

      – А что, есть другие варианты? – пренебрежительно поинтересовался катала. – Что вы тут устроили поминки? Деньги они клиенту отдадут, без гонорара останутся… Слушать противно! Мастями разукрасились, а сами нюни распустили, как чушки…

      – Масти не трожь, – с угрозой произнес Муса.

      Катала небрежно отмахнулся от него, как от надоедливой мухи.

      – Сто двадцать четыре на троих – это по сорок с гаком косарей на нос, – продолжил он. – То есть каждому выходит больше, чем этот усатый гамадрил нам на всех предлагал. О чем тут думать, я вас спрашиваю? И хрен он нас потом найдет. Да он и искать-то не станет –