Слепой. Человек в черном. Андрей Воронин

надцати, тогда действительно была густая темно-русая шевелюра. Там, в тесном подвале, качая мышцы, он поклялся себе, что во что бы то ни стало выберется, вырвется из люберецкого болота и построит, чего бы это ему ни стоило, для себя и своей маленькой сестрички Милы настоящую жизнь. Не такую, как у родителей. Нравится им пить бражку с пивом и заниматься мордобоем – пусть себе прозябают, но это не для него. Там, в Люберцах, для него и таких же, как он, обездоленных, вечно голодных, но упрямых, настойчивых и отчаянно смелых, рисковых пацанов стали находиться дела, за которые первые постсоветские трусливые и жадные толстосумы готовы были платить и платили неплохие бабки.

      Правда, когда Чуб наконец расплатился с долгами, отъелся, приоделся, купил приличную тачку, снял в Москве квартиру и собрался уже было поделиться добычей и с сестрой, и даже с предками, родители как-то

      уж очень быстро один за другим умерли, а сестра пропала без вести где-то в Европе, куда отправилась на заработки. И от густой шевелюры у Чуба осталось одно воспоминание да еще прилипшая к нему намертво кликуха. К двадцати пяти годам Чуб уже совсем облысел. То ли сказались непомерные нагрузки в «качалке», то ли служба в армии на некоем жутко секретном объекте, то ли витамины и добавки, которыми он себя до последнего времени пичкал, чтобы нарастить, как говорится, мышцу. Но отсутствие волос Чуба нисколько не смущало. Девчонки на него в буквальном смысле слова вешались. А одна дамочка, как она сама про себя говорила, «бальзаковского возраста», целуя его в абсолютно гладкую черепушку, всегда с придыханием постанывала и шептала: «Лысый мужчина – это так сексуально…»

      Родителей и особенно сестру, конечно, было жалко. Но работа, которой Чубу вместе с другими люберецкими пацанами приходилось заниматься, была хоть и не пыльной, но зато больной (ударение на первом слоге), а иногда и кровавой. Так что ему было не до сантиментов.

      Чуб хорошо усвоил, что за просто так никто денег не платит и тут еще и смотри, чтобы даже хорошие знакомые, те, что из бывших люберцев, не надули. В свои без малого тридцать Чуб, видный подтянутый мужчина со стальным блеском в глазах, умел поставить себя так, что за всякую качественно выполненную работу ему платили (а иногда и переплачивали) точно и в срок. Чуб, надо сказать, к тому же умел быть деликатным, знал, где промолчать, а где и вообще забыть о том, кому и в чем помог.

      Так бы он и жил, занимаясь то тем, то этим, но вдруг ни с того ни с сего ему по-настоящему начало фартить.

      Сначала один из его знакомых, Васька-качок, из бизнес-шестерок, которые ошиваются возле солидных людей в поисках конфиденциальных разовых поручений, вдруг предложил ему работу водителя у одной из рублевских бизнесвумен. Оплату посулил – выше некуда.

      Правда, и служба, была, как говорится, три в одном: водитель, охранник (за это должна была платить хозяйка) и то, что было важно некоему солидному человеку-заказчику, – соглядатай-доносчик.

      – Сам понимаешь, брат, бизнес – мужское дело. А тут этих баб поналезло – не продохнуть. Ну, мужикам, ясное дело, нужно держать каждый их шаг под контролем, – объяснил Васька-качок. – Если их без контроля оставить, таких дров наломают!

      Чуб, который привык относиться к женщинам пренебрежительно, только хмыкнул:

      – Ну, что и при бабках любая баба – дура, это ясно. А эта хоть с виду ничего, не жаба? Или ни кожи ни рожи?

      Чуб был как раз на мели. Марать руки уголовщиной ему не хотелось, а легальной работы лучшей, чем эта, было попросту не найти. Поэтому внешними данными хозяйки он поинтересовался так, ради красного словца.

      – Ну, так как эта твоя баба, не жаба? – повторил он свой вопрос.

      – Ага, – хохотнул Васька-качок, – с теми деньжищами, которые к ней после гибели мужа перешли, и жабу в прекрасную царевну превратить можно. Где ты видел бизнесвумен без кожи и рожи?

      – Кто – я? Я-то как раз на таких вдоволь насмотрелся…

      – И где это, интересно?

      – Где-где… В клинике пластической хирургии, – ответил Чуб.

      – И что ты там делал? – искренне удивился Васька-качок.

      – Что-что… работал я там, охранником.

      – Охранником?

      – А что ты удивляешься? Там же не то что тысячи, миллионы долларов крутятся!

      – Да… Ну и как там эти тетки без кожи и рожи? – усмехнулся Васька-качок.

      – Противно… Я теперь как услышу, что такая-то краля пластику сделала, меня в дрожь бросает…

      – Ну прям! В дрожь… Не гони! – не поверил Васька-качок. – Ты ж еще малолеткой столько кровищи перевидел, а тут тебя от одной лишь мысли о вумен в повязках трясти начинает?!

      – Ты мне про эту бабу, к которой меня пристроить хочешь, расскажи… – прервал его Чуб.

      Васек-качок только сладенько так улыбнулся:

      – За хозяйку свою не боись! Ты ей никогда ее лет не дашь. Глядишь, еще и приударишь за ней… Только грани не переступай…

      Знал бы Васек, как все дальше сложится!

      Да, Чуб и сейчас аккуратно информировал того, кого следовало, обо всех движениях вумен. Как он