Монтер путей господних. Ирина Сыромятникова

у него под ногами.

      Четвертушка что-то такое заподозрил, потому что начал приставать ко мне:

      – Том, поворожи! Зверье совсем одолело.

      – Поворожу! – клялся я. – Вот в конце месяца получу материал для недостающих печатей и поворожу.

      В посылке пришли два больших аквариума, в которые я и переселил всех многоногих зомби.

      Некромантические плетения сильно влияют на разум заклинателя, поэтому результатов у этой возни было два: во-первых, во мне открылась невиданная доселе скрупулезность (свойство, для черного мага скорее положительное), и, во-вторых, проклятие, превращающее вещество голема в банду десятисантиметровых муравьев, было практически готово. Осталось отработать нюансы управления и найти для ворожбы место, из которого твари в случае чего не разбегутся. С этой точки зрения подписанный договор был очень кстати, а особенно интересно было то, что ритуал предполагалось проводить в Финкауне (как выяснилось, именно там я появился на свет, хотя родиной по-прежнему считаю Краухард). Заодно и посмотрю на этот городишко!

      Когда обновленный контракт был получен, я был к нему морально готов и полон энтузиазма. Провожали с музыкой – играл собранный заново граммофон. В конце концов, не всякий день находится черный, готовый пострадать за общественные интересы!

      Райк, каким-то волшебством узнавший о мероприятии, приперся на банкет без приглашения и нажрался так, что вынужден был заночевать. Это был не самый плохой вариант: если верить печатям, кто-то еще намыливался присоединиться к проводам, но, почувствовав присутствие начальника, отвалил (банда чистильщиков, веселящихся за чужой счет, была мне в доме на фиг не нужна).

      Четвертушка круто рисковал, прикалываясь над моральными качествами боевых магов (главное – не запутаться, кто из присутствующих знает о моих похождениях в Арангене, а кто – нет). Полак сдержанно негодовал об отсутствии гражданских свобод (официально меня вызывали на положенные выпускникам кафедры армейские сборы), и только Йохан сидел в уголке, печально разглядывая кружку с морсом. В принципе, меланхолия – нормальное состояние для белого, главное, чтобы он про дело не забывал. Как там у него движется мой эпохальный проект? Работы, призванные обеспечить мое счастливое будущее, нельзя пускать на самотек – хотя официально использование рудных бактерий считалось бесперспективным (возись – не хочу), всегда оставался риск, что какой-нибудь паразит успеет первым.

      – Ну, как наши успехи?

      – Нормально, – кивнул он, но свойственная белым честность заставила добавить: – Медленно только. Раньше я не работал с позвоночными, некоторые вопросы приходится решать с нуля.

      – А конкретней? Я ведь к цивилизации возвращаюсь, вдруг там купить что-то надо или в литературе порыться.

      Он нахмурился, очевидно, пытаясь сформулировать свои проблемы простым, доступным языком.

      – В системе обнаружился естественный барьер, –