Черные ангелы. Михаил Белозеров

ему место замглавного. Однако в редакции не было более изворотливого и въедливого журналиста, когда дело касалось работы. Его можно было назвать ягд-терьером журналистского дела – если ухватит, то не отпустит, пока не отхватит кусок.

      – Я? – с трепетом спросил Лука, и лицо его приняло еще более унылое выражение, словно от касторки. Он даже оглянулся по сторонам, будто рядом сидел еще кто-то.

      – Ты, ты! – нетерпеливо произнес Пионов. – Червь бумажный!..

      – Ни-ни… это не я… – заверил его Лука.

      К тому же он был столь патологически бесчестен, что с ним было неинтересно общаться. Собственно, он был скучным человеком, а преображался только в деле. У него был особый нюх на нечистоты города. И он им виртуозно пользовался. Порой настолько виртуозно, что пачкал в них свои густые усы, что привносило в редакцию некоторый криминальный запашок.

      – Не зли меня! – прошипел Пионов таким тоном, что подвешенные над головой бармена бокалы издали мелодичный звон.

      Лука подошел, сжимая в руках смешную марсианскую шапочку под названием «карапуза», которая делала его похожим на унылого сверчка и которая в редакции часто становилась предметом беззлобных шуток, потому что ее вечно прятали, чтобы насладиться его беспомощным гневом. Одет он был, как и большинство посетителей кафе, в майку, джинсы и сандалии на босую ногу. Но все что было на нем, носило отпечаток неряшливости. Даже зонт у Луки горбатился от торчащих во все стороны спиц.

      – Вы ко мне, господин… м-м-м… простите…

      Верхняя губа у него была выпачкана в молочном коктейле, который он очень любил, а на усах висели крошки пирожного.

      – Брось… – сказал басом Пионов. – Какой я тебе господин?!

      – Я все понял. Я больше не буду…

      – Чего ты понял? – удивился Пионов. – Ничего ты не понял. Кто тебе принес информацию о «риферах»?

      Три недели назад где-то в районе Макаковки полиция обнаружила партию контрабандных сигарет, пропитанных слабым синтетическим наркотиком. Делом заинтересовались в Смольном. Но сделано это было с подачи Луки, вернее, после его статьи, в которой он намекнул на связь полиции с экипажами кораблей, возившими контрабанду. Разумеется, дело замяли. Однако Лука не успокоился. Он принялся разгребать навозную кучу под названием «коррупция в эшелонах власти». Наверное, он испытывал садистские чувства. Правда, в самом же Смольном ему вежливо дали понять, что он пользуется ненадежными источниками информации, и он утвердился в своем стремлении уличить власть еще сильнее. Теперь за него принялась полиция.

      – Не помню… – почти твердо вымолвил Лука и вытер губы.

      Несмотря на скверный нрав, в нем иногда просыпалось репортерское упрямство.

      – Ладно… – Пионов, кряхтя, поднялся. Он был на две головы выше самого высокого человека в городе. Его огромный живот едва помещался в проходе между столиками. – Поговорим в другом месте.

      И я понял, что сегодня Пионов настроен