Предателя – на рею!. Сергей Зверев

рядом со мной. Когда речь идет о поимке преступника, я готова помочь даже мужчине.

      Джонсон сделал приглашающий жест, пропуская вперед Катю.

      – Только не предлагайте мне пройти первой, – предупредила Сабурова: для феминистки это страшное оскорбление.

      Джонсон вздохнул и первым ступил на крутой трап. Катя рванула на шее бусы. Мелкие шарики горохом запрыгали, покатились по ступенькам. Агент поскользнулся на них, как на льду, и с криком:

      – Мазафака! – кубарем покатился по металлическому трапу.

      Обычный человек наверняка бы сломал себе шею минимум в двух местах. Но тренированный агент сумел сгруппироваться. Он ударился головой о ступеньку, лишь оказавшись внизу.

      – Черт вас побери. Кажется, ногу сломал. – Гримаса боли исказила лицо.

      – Я сейчас, врача вызову, – бросила Катя и скрылась.

      Через пару часов агент Смит катил своего напарника в инвалидном кресле, загипсованная нога торчала, как стенобитный таран.

      – Чертовы бабы, дуры, – ругался Джонсон.

      – Ничего страшного, – пытался утешить его агент Смит. – Кому-то одному все равно нужно по большей части сидеть в каюте и отслеживать изображение с камеры, вести прослушку каюты…

      7

      …Эндрю и Гарри прогуливались по палубе. Миллеру пришлось согласиться со своим телохранителем, что не стоит начинать пить раньше шести вечера. Ведь он и сам знал: нарушение этого правила неизбежно приводит к «катастрофе». А уж она до добра не доведет. В лучшем случае Гарри снова придется тащить своего подопечного на плечах в каюту.

      – Не могу я просто так ничего не делать, – откровенничал с телохранителем Эндрю. – Или пить могу, или работать, другого не дано.

      – Можно и с женщинами… – справедливо напомнил Дуглас. – От них хоть голова наутро не болит.

      Профессиональным взглядом он отметил вдалеке присутствие на палубе Кати, которую вчера видел в баре. Но тут же вспомнил, что видел с ней и другую женщину – ужасную датчанку, которая бубнила своей подруге всякие гадости о мужчинах, обвиняя их во всех смертных грехах.

      – Женщина – не водка, много не выпьешь, – проговорил Миллер. – Да и нет здесь на борту свободных женщин. Нет таких дур, чтобы билет за свои бабки покупать.

      – Думаю, всякие есть, – поспешил успокоить Миллера Гарри.

      Эта мысль запала бывшему российскому полковнику в голову. Взгляд его стал хитрым. Телохранитель сразу же почуял неладное.

      – Если ты имеешь в виду вон ту одинокую молодую красотку, то она феминистка и путешествует с подругой. С такой публикой лучше не связываться.

      – Не про нее разговор. Пошли, – предложил Эндрю. – Я тут одно местечко видел, но сразу не сообразил. А теперь понял, надо тряхнуть стариной.

      Застекленная кабинка лифта плавно вознесла двух мужчин на верхнюю палубу. Выше были только трубы лайнера и небо, распростершееся над океаном. Миллер уверенно провел своего телохранителя мимо бара; они миновали невысокую надстройку. За ней виднелась не слишком приметная дверь с вывеской, извещавшей,