Стужа. Константин Александрович Костин

ежонка была так себе. Городская знать до сего года носила меха вовсе не для согрева, а для красоты, кичась достатком. А теперь им пришлось зябко кутаться в свои лисьи воротники, одни носы торчали. Беднота натягивала на себя по нескольку рубах, но все без толку. Ибо как рубахи, с нижней по верхнюю – все пестрели дырами, обнажая синюю от мороза кожу.

      Лесная живность, понятное дело, тянулась в такое ненастье поближе к люду. Туда, где лениво поднимались столбы дыма, неспешно втекая в клубящееся над Рохой облако. Со стороны могло показаться, что эта туча высасывает тепло из земли в тщетной попытке согреть бездонное небо.

      Волки не просто подходили к стенам города, но еще и пробирались внутрь, по льду замершей Калетты. Жертв стужи перестали считать, как и тех, кто стал добычей зверья. Возможно оттого, что большая часть из них всего лишь бездомные бродяги да нищие. Кому до них дело?

      Если бы не Баруттий, граф де ля Роха, прозванный за свои добрые дела Благодушным, покойных было бы еще больше. Правитель приказал открыть подвалы своего замка, дабы бедняки могли погреться. А еще он запретил знати скармливать объедки собакам и свиньям, повелев сносить все в свои подземелья, чтобы и оборванцы насытились. На полный желудок в любое время легче живется, не только невиданно ненастной зимой.

      Не желая попасть на ужин хищникам, горожане с наступлением темноты начали запираться в домах. Слыханное ли дело – даже городские ворота стали запирать на ночь! Отродясь такого не было!

      Талагия поспела вовремя. Когда стражники поднимали мост через ров, опоясывающий Роху. Девушка, заслышав звук ворота, далеко разносящийся в морозном воздухе, пришпорила коня и только топот копыт заставил воинов остановиться. Мост, уже поднявшийся на локоть, с громким стуком ухнул обратно, впуская путника.

      Охране приходилось едва ли не хуже всех – они были вынуждены таскать доспехи и шлемы. И тут большее неудобство испытывали те, что побогаче. Те, что могли себе позволить железную броню, а не кожаную. Эти стражники вздрагивали каждый раз, когда покрытый инеем металл касался оголенной кожи шеи или пуза, выращенного на графских харчах, столь объемного, что длины рубахи не хватало.

      Начальник стражи перегородил дорогу путешественнице, заставляя притормозить. Странница натянула уздечку, едва успев разглядеть человека в облаке пара, вырывающегося из горячих легких скакуна. Или мужчина был слишком уверен в себе, не сомневаясь, что наездница остановится, или гибель под копытами посчитал лучшим способом покинуть этот мир, нежели окоченеть от холода.

      – Имя? – равнодушно поинтересовался воин.

      – Баронесса Талагия лю Ленх, посланник Триумвирата по особым поручениям, – представилась путница, повернувшись, позволяя привратнику рассмотреть застежку плаща с гербом Империи.

      – Девка? – вздрогнул страж.

      Он удивленно поднял глаза. Как есть – девка. Миловидное личико с большими глазами и длинными ресницами, аккуратный носик, пухлые алые губы. Заметив эфес меча, воин неодобрительно покачал головой, но промолчал. Мужчина с удовольствием бы высказал знатной барышне, что он думает про тех дам, что разъезжают по ночам в мужском седле, с оружием и без сопровождения, но тогда разговор бы затянулся. А он торопился вернуться домой, где его ждала кружка доброго эля, миска горячей каши со свининой и постель, согретая супругой.

      Достав из-за пазухи вощеную дощечку, охранник попытался накарябать палочкой имя гостьи, но замерзший воск только крошился. Выругавшись, помянув Темного и Грешных Магистров, начальник вернул канцелярские принадлежности обратно, в складки одежды, и отступил в сторону.

      – Проезжай, – махнул рукой служивый.

      Жеребец зацокал подковами по заледеневшему грунту городской улицы. Сильно пахло дымом. Неподалеку тявкал пес. И все. Ни единого прохожего. Если бы не свет в некоторых окнах – можно было подумать, что Роха вымерла.

      Талагия достигла строения, из-за плотно закрытой двери которого слышалось веселое пения и смех многих подвыпивших голосов. С вывеской "Пещера короля Торвальда". Спешилась. Перекинув узду через брус, путешественница ловко затянула узел, затем, вытянув руки вверх, грациозно, как кошка, потянулась, хрустнув суставами, разминаясь после долгой поездки и решительно толкнула дверь.

      Дверь не поддалась.

      Решив, что запамятовала – все же баронесса давно не посещала Роху, девушка взялась за мерзлый металл кольца и потянула на себя… но с тем же результатом.

      Озадаченно хмыкнув, странница дернула за веревку звонка, и, желая поскорее оказаться в тепле, забарабанила по дереву кулачком. Отворять никто не торопился. Беспомощно оглянувшись, дама прикинула высоту до окна, но поняла, что вряд ли допрыгнет, чтобы постучать в стекло. Тогда, развернувшись, посланница Триумвирата несколько раз саданула по двери подошвой сапога, звеня шпорами.

      Лишь теперь со скрипом открылось небольшое окошко в двери, выпустив облако пара, обдав путницу запахом жаркого и печеных яблок.

      – Кто там долбится? – строго спросил круглолицый, розовощекий мужчина с залысинами.

      – Лут, хвала Магистрам! –