Мириады светлячков. Александр Зайцев

под мою дудку, то… Да, в этом шанс. Только бы не сорваться, притвориться, как это умею…

      – Закончил? – Не успев переступить входную завесу, почти врезаюсь в бронированную тушу Бида.

      – Да, все вымыл. – Страх в моем голосе неподдельный. И правда боюсь. Другое дело, что мог бы это скрыть, но ведь ему нравится, когда боятся.

      – Дай посмотрю! – Резким рывком вырывает из моих рук котелок. Тарелки удержать не успеваю, и те катятся по шершавому полу зала. Порываюсь поднять, но наливаются красным глаза Бида. – Ты! Ты! Уронил мою тарелку на пол!

      – Не специально! – А вот такой ужас уже скрыть не получится при всем желании.

      – Ах ты падаль! – Попытку убежать прерывает тычок сапога в колено. А-а-а-а-а! Да что это за броня! Валюсь на пол, ору от боли в раздробленной коленной чашечке.

      – Не специально! – кричу, пересиливая боль.

      – Я видел! – Раз удар – и трещат ребра, он не достает дубинку, бьет ногами. – Ты! – Правая ступня дробится от его веса. – Сделал! – На грани сознания подставляю плечо, закрывая голову. – Это! – Рука, которою пытался прикрыться, падает сломанной веткой. – Намеренно! – Удар под дых, и я лечу, ударяясь о стену спиной. И благословенная пелена бессознательного укрывает меня.

      «Папа, папа, смотри, как я умею!» Я еле дотягиваюсь до педалей газа и тормоза, но уже мню себя героем из гоночной «Формулы-один». «Я как гонщик, папа!» Но отец не обращает внимания, у него какая-то важная встреча с серьезными дядями. Только махнул рукой, мол, вижу-вижу. Ревет мотор карта, быстрее, еще быстрее, оборачиваюсь и зову опять: «Папа, смотри!» Но не замечаю вовремя поворот, и карт заносит, он врезается боком в ограждение трассы…

      – Бид, держал бы ты себя в руках. А то доведешь парня, наложит на себя руки и весь сказ.

      – Но он бросил наши тарелки на пол!

      – Мы с тобой договорились. Он уже мой, а тебе достанется два ящика браги. Или ты хочешь выложить триста шекелей и купить мне нового холопа?

      – Не лезь в бутылку, я все понял, сержант.

      – То-то, капрал.

      Во рту приторно сладкий, уже знакомый привкус. Мои мысли о том, что чудо-эликсир ивир – дефицит, не оправдались. С ним для таких больных и отмороженных на всю голову садистов, как Бид, раздолье. Одна надежда, что Тук больше похож на своего брата, нежели на безумного капрала. А то придется нарушить данное себе самому десять лет назад слово: никогда не думать о самоубийстве.

      – Добрый совет – вытри кровь с пола. – Лим протягивает мне руку, помогая подняться. – А то ее вид может совсем снести ему разум.

      – Понял, сержант, я все понял. – Угораздило же нарваться на безумца. – На вашей мирной планетке не все такие, надеюсь? – Лучше получить ответ прямо сейчас, чтобы знать, к чему готовиться.

      – Еще два года назад он был нормальным. Пока не случился налет унии Гоб. А потом… Бид остался единственным, кто выжил из дежурной смены охраны порта. С тех пор его немного заносит.

      – Как вы его терпите? – Это у них принято называть «немного