Пламя подлинного чародейства. Владимир Мясоедов

мне и моим друзьям в награду за спасенную от пиратов историческую реликвию лично, хотя никто его об этом не просил. Просто не знали про такую возможность. Жаль только, дальнейшие попытки установить с ним контакт упорно игнорировал, но, может, хоть теперь откликнется?

      – Ты? – удивился монах, владеющий святой магией.

      – Я, – покорно согласился я с ним, прислушиваясь к татуировке на щеке. Она недовольства не выказывала. Хотя не может же богиня или кто там от ее ведома жрецами командует мониторить их постоянно. – А разве подобное запрещено?

      – Нет, – покачал головой церковник. – Но просто… просто… бессмысленно! Ни один святой никогда не снизойдет до неверующего, тем более если он слуга пыжащейся стать на одну ступень с истинным богом демоницы!

      – Как знать, – пожал плечами я. – Один раз сработало. И потом… А ладно, лучше промолчу. Время нас рассудит.

      – О да. – Странно, но монах вдруг успокоился. Наверно, решил, будто бы мне пришлось косвенно признать превосходство его покровителя над владычицей морей. – Икон святого Феона у нас нет… Мне кажется, их вообще не существует.

      – Портрет я как-то видел, – решил добавить я, заметив впереди площадку, откуда вчера едва ушел, и рефлекторно замедляя шаг.

      – Вперед, – подтолкнул меня в спину церковник, никогда не расстающийся с плетью. Кажется, он остался разочарован результатом. Если бы шрамы не успели зажить, то сейчас раны быстро бы передали в голову непередаваемые ощущения от лишнего раздражителя. – Простое изображение – это совсем не то. Но молитву, обращенную к святым, достойным стать верными помощниками и слугами Отца Времен, мы тебе, конечно, подскажем. Это, в конце-то концов, наш долг.

      Едва руки легли на уже знакомые отметины в стене, как магия опять как будто испарилась, а зубы сцепились намертво. Помогло. Во всяком случае, ни разу так и не закричал. А громкое шипение не считается. Хотя, если бы по нему проводились конкурсы, то занял бы первое место, далеко оставив всех гадюк, вместе взятых и в пучок связанных. Пока я приходил в себя, шатаясь от пережитого, священник, скручивающий плеть и убирающий ее за пояс, быстро протараторил себе под нос какую-то невразумительную абракадабру в темпе, больше достойном профессионального рассказчика скороговорок. Ускорился, паразит. Видно, уж такую-то малость ему позволяет сотворить священный круг, висящий на шее. Или просто напарник помог.

      – Запомнил? – осведомился он и, не дожидаясь моей реакции, пускай и отрицательной, сам себе ответил: – Нет? Ну, так и думал. Староимперский – очень сложный язык. Увы, но сегодня больше с тобой возиться недосуг. Но если ты еще раз провинишься, то, конечно, урок будет повторен. Молиться, кстати, можно прямо там, где землю долбить будешь. Пусть храма еще нет, но его фундамент – тоже место подходящее. В древности там, кстати, имели привычку самых поганых работников и замуровывать.

      И ушел, похохатывая от собственного остроумия, вместе с товарищем. А меня к месту копания могилы, то есть, тьфу ты,