Жатва – IV. Учёный трудоголик. Борис Гуанов

mpty-line/>

      За 2 года до окончания школы Боря Гуанов узнал о новейшем великом открытии, перевернувшем мир и запавшем в его романтическую душу – изобретении лазера. Поэтому он сознательно выбрал Ленинградский Политехнический институт, где открылась одна из первых кафедр по квантовой электронике, прошёл практику в Государственном Оптическом институте и защитил дипломную работу о когерентности лазерного излучения. По распределению он попал в засекреченную лабораторию ЦНИИ «Гранит» и 18 лет с увлечением работал над созданием лазерной головки самонаведения крылатых морских ракет: как самого лазера, так и системы защиты от помех. В конце своей научной деятельности автор создал свой курс общей физики и преподавал его в Балтийском гос. университете «Военмех». О творческих озарениях и муках автора – в четвёртой книге из серии «Жатва».

      КНИГА IV. УЧЁНЫЙ ТРУДОГОЛИК

      Запись 6

      6.1. Чужая душа – потёмки

      – Нет, я заберу у тебя Пузю! Безобразие! Вот, у неё хвост совсем отощал, один позвоночник! – кричал Ник, ещё только наполовину высунувшись из гальки.

      – Да забирай, истеричка! Я переживу! До чего же ты меня заводишь со своей Пузей! – кричал я в ответ. Пока Ник целовался с Пузей и кормил её, я остыл и спросил Ника:

      – Что скажешь о моей женитьбе?

      – Ну, что сказать – дура-дурой, запутавшаяся в своих комплексах. Что ты привязалась к Тамаре? Я понимаю, если бы она забеременела. А так, на коленях, предложение, «прошу руки Вашей дочери» – это даже не вторая половина ХХ века, а середина ХIХ-го. Начиталась Тургенева, соплячка. Угробила свои лучшие годы, в результате, не утолила свой сексуальный голод и была обречена на адюльтер, – раздражённо процедил Ник. Мне хотелось услышать от него хоть что-то человеческое:

      – А рождение сына? Разве это не искупило все грехи, и мои, и Тамары?

      – Да, Тамаре досталось, а тебе-то что? Отсиделась в Крыму, вот и всё искупление, – продолжал ворчать Ник, ходя за кошкой с миской кошачьего корма. Я сменил тему:

      – Хотя я, конечно, уже давно отстал в научном смысле, но всё-таки как бывший учёный я хочу понять, как вам удалось оживить мой мозг через семь веков. Ты ведь тоже, как я понимаю, учёный. Пожалуйста, расскажи мне о состоянии современной науки.

      – Хорошо, – согласился Ник. – Прежде всего, решена проблема получения практически неограниченной энергии – это термоядерные реакторы в океанах. Как я тебе уже рассказывал, произошла революция в биологии и медицине и как результат достигнуто практическое бессмертие человека. Мы можем починить любого, и он будет жить вечно как новенький.

      Но вернуть к жизни умершего пока не получается. И это самая главная проблема современной науки. Над ней бьются биологи всего мира. Но у меня есть веские основания полагать, что решение этой задачи лежит не в области биологии, а в области физики. Я, собственно, и работаю над этим, и твоё появление в нашем времени – результат моего последнего эксперимента.

      Я понял, что информационный сгусток, определяющий личность каждого человека, находится не в мире обычной материи из протонов, нейтронов и электронов, а в мире иной материи, существование которой в твоё время только предполагали и называли тёмной. После смерти этот информационный сгусток, испуская импульс тёмной энергии, смещается вовне тела умершего и существует сам по себе. Загнать его обратно в труп или в спящий клон – вот моя проблема. Секрет – в овладении тёмной энергией и воздействии тёмной энергией на тёмную материю. И, как видишь, мне удалось твой информационный сгусток, можешь называть его душой, поместить в прекрасное тело. Ты ведь доволен? Так что мозги у тебя тоже новые, никакого старья, – засмеялся Ник.

      – Ник, ты великий ученый! – восхищенно воскликнул я. – Наверно, ты лауреат Нобелевской премии? Всемирная слава! Неограниченные возможности! Всеобщее уважение!

      – Да никакого уважения, – грустно усмехнулся Ник. – Я обычный сотрудник Северного центра изучения тёмной материи и тёмной энергии. Моя работа с душами умерших – совершенно секретная, – он сделал круглые глаза. – Никаких Нобелей! О ней знают только пара человек – мои начальницы. Да и то, кажется, не совсем понимают значение моих работ. Пока мне от них достаётся больше шишек, чем пышек, – он задумался и замолчал.

      – А как космос? Нашли где-нибудь внеземные цивилизации или хотя бы жизнь? – поинтересовался я.

      – Нет, не нашли. Ещё в твоем веке была экспедиция на Марс, но откопали только какие-то микроскопические вроде бы окаменелости возрастом более трёх миллиардов лет. Да и то не довезли. Экспедиция погибла на обратном пути, и больше люди дальше Луны не летали. Совершенно ни к чему. Автоматы бурили лёд Европы и Энцелада, но и в этих подлёдных океанах тоже ни фига. Пытались установить связь с экзопланетами в доступной части Галактики. Опять мимо. И это неудивительно.

      Я думаю, что биологическая